Многогранники
Шрифт:
— Просто на будущее: если извиняешься, не стоит говорить и так обиженному «придурок».
— А если он такой и есть? — процедил Димка, и взрослые опять заржали.
Глава 10
Я постигаю тебя как науку.
— Я запрещаю! Ты слышишь, Мария, я запрещаю тебе с ними общаться! С обоими.
Маша сидела на диване, откинувшись на спинку и скрестив руки на груди. На маму она не смотрела. Потому что, во-первых, ей было стыдно за сегодняшний
А началось это все после того, как Лев подвез Машу до университета и сообщил, что ему нужно переговорить с ректором, потому что он не хочет, чтобы у Димки были проблемы. Маша помнила, что он — Димкин крестный, и сидела в машине тише воды, ниже травы, боясь себе даже представить, каково сейчас Льву, когда его крестник, о судьбе которого он так печется, едва не сломал нос его собственному сыну.
Выскочив из машины, Маша едва не бегом бросилась к корпусу, в уме прикидывая, сколько лекций она пропустила. Это вон Шилова с Крестовским могут себе позволить никуда не ходить, а ей нельзя потерять бюджетное место.
Маму она увидела сразу. Та спускалась с крыльца, и даже по походке Маша поняла, что ей придется несладко. Мама очень редко ее ругала, но если уж так случалось, то это было то еще светопреставление.
Вдруг мама остановилась и шагнула назад, потом нелепо метнулась в сторону скамеек, будто собиралась спрятаться за одну из них, но, одумавшись, все же пошла навстречу Маше. Хотя уже не так уверенно.
— Это ваш преподаватель? — раздался за Машиной спиной голос догнавшего ее Льва.
Маша, обескураженная маминым странным поведением, кивнула, не оборачиваясь.
— А что она ведет?
— Английский.
Лев поравнялся с Машей, и теперь они шли рядом навстречу маме.
— Это моя мама, — зачем-то добавила Маша, и Лев остановился.
Маша тоже остановилась и посмотрела на него.
— Мама? — Лев оглядел Машу так, как будто пытался отыскать этикетку, на которой было бы написано что-то вроде Made by Irina Krotova.
— Почему вы так смотрите? — поведя плечами, спросила Маша.
— Я ректору, пожалуй, позвоню, — вместо ответа сообщил Лев и, не дожидаясь приближения Машиной мамы, пошел в сторону парковки.
Мама не сказала Маше ни слова. Просто оглядела с головы до ног, как будто тоже ожидала увидеть какую-нибудь маркировку, потом посмотрела вслед ушедшему Льву Крестовскому и так же без слов направилась обратно к корпусу.
Маша потащилась за ней, понимая, что еще успевает на последнюю пару, но однозначно этому не радуясь.
Группа едва не разобрала ее на части. Пришлось объявить всем, что у нее подписка о неразглашении. Как бы смешно это ни звучало, кто-то, кажется, всерьез поверил. Во всяком случае, от Маши отстали.
А вот дома началось. Вернувшаяся позже обычного мама начала разбор полетов.
Будто это Маша затеяла безобразную драку, специально прогуляла уроки и вообще… Лучше бы вон с Волковым разбирались. Впрочем, мама разобралась.
— Я понимаю, что тебе чем-то не угодил Крестовский, — наконец подала голос Маша. — Вернее, не понимаю, но вижу, но с Волковым-то что?
— А то, что сегодня я наблюдала свою дочь в эпицентре драки. Я преподаю там почти двенадцать лет, Мария. И первый раз мне было так стыдно. Как я могу требовать дисциплины и уважения от других, если моя собственная дочь…
Маша потупилась, мама же продолжила:
— Я думала, Дмитрий остепенится, однако он не просто презирает нормы поведения, он еще и тебя втягивает в безобразные истории.
— Мама, ну не надо так. Димка иногда слетает с катушек, но он же нормальный. И он очень уважительно относится к тебе, и…
— А к тебе, Маша? Хоть один из них относится уважительно к тебе? Волков отшвырнул тебя с дороги, как мешающий мусор.
— Мам, ты преувеличиваешь, — пробормотала Маша, хотя на самом деле ей было очень обидно из-за этого момента. К тому же поясница до сих пор болела.
— Нет, Маша. Это ты не замечаешь очевидного. Такие, как Крестовский, никогда не свяжут жизнь с такой, как ты. Они всегда будут тянуться к ярким и обеспеченным. К девушкам своего круга.
Маша нахмурилась. Не то чтобы она считала по-другому, но почему бедный Крестовский для мамы — как красная тряпка для быка? И это при том, что он был реально правильным до занудности. И никогда не доставлял никаких проблем ни маме, ни любому другому преподавателю.
— Мам, я не собираюсь связывать свою жизнь с кем-то из них. О чем ты вообще говоришь? С Крестовским я вообще не общаюсь. А с Димкой мы дружим. Ты ведь не была против! Неужели из-за одной драки?..
Мама некоторое время молчала, глядя на Машу очень серьезно, а потом негромко произнесла:
— Машка, я очень не хочу, чтобы тебе было больно. Я же каждый день смотрю на них. Ты думаешь, учителям не слышны все эти разговоры про клубы, пати и прочее? Они живут в этом с рождения. Они просто другие. Если мы можем подарить тебе нормальный телефон только ко дню рождения, то тот же Крестовский выкинет очередной гаджет и не заметит. Ты вот мечтаешь о ноутбуке, а ему для этого не надо копить. Надо только сказать папе. Понимаешь?
— Понимаю, — спокойно ответила Маша. — А еще понимаю, что ты считаешь меня дурой. Ты мне еще расскажи, что в мире не только богатые и бедные, а еще и угнетаемые слои населения есть. Про расизм расскажи, про экологическую катастрофу, про…
— Прекрати! — повысила голос мама. — Ты передергиваешь.
— Нет, это ты передергиваешь. Хватит считать, что вы умнее нас. Я сама сюда поступила, хотя ты говорила, что у меня не получится. Я учусь сама. Да, Волков и Крестовский наверняка поступили из-за связей, но они же тоже учатся. Ты же должна видеть! Крестовскому вообще сложно, потому что он половину терминов не сразу понимает. У него русский бытовой. Он на яхте в конкурсе не узнал ни одной цитаты, он вообще языковой барьер преодолевает, но учится же! Пишет! Все в срок сдает. И никто над ним не стоит. Он живет один вообще.