Множество жизней Элоизы Старчайлд
Шрифт:
– Откуда они взялись? – плакалась она отцу. – Я хочу, чтобы они прекратились.
Если бы Эсме немного подождала, то обнаружила бы, что со временем большая часть ее снов превратится в добрых приятелей; но ей было пятнадцать, она осталась без матери и была очень напугана. Милош отвез ее на поезде в Вену, на консультацию к доктору Зигмунду Фрейду, эксперту мирового уровня в таких вопросах, но, несмотря на круглую сумму, предложенную в качестве гонорара, психоаналитик отказал в консультации клиентам, без записи возникшим у него на пороге. Фрейд страдал от рака полости рта, вызванного, как предположат позже, его пристрастием к сигарам. Он терял способность говорить. Фрейд направил Эсме к молодому и деятельному психоаналитику по имени Бернард Дворжак, который
17
Венская амбулатория – психоаналитическая поликлиника, открытая в 1922 году по инициативе Зигмунда Фрейда и предоставлявшая бесплатную психоаналитическую помощь всем слоям населения.
В этой квартире юная парижанка провела остаток своих детских лет, три раза в неделю навещая Бернарда Дворжака, чтобы полежать на его кушетке и поведать ему подробности своих последних снов.
В 1920 году Эсме и Бернард поженились. Невозможно проводить по шесть часов в неделю на кушетке молодого мужчины, разговаривая с ним о сексе, так, чтобы в его голову не закрались определенные мысли. Потом они путешествовали, рекламируя книгу Бернарда, но сам Бернард никогда не снисходил до веры в то, что пережитое Эсме было воспоминаниями, а вовсе не снами.
– Мне хорошо известен этот феномен, – сообщил им обоим коллега Бернарда во время визита в их дом в Венском лесу. – Это называется реинкарнация. Ее признают повсеместно в восточной медицине.
– Этот человек несет чушь, – сказал Бернард, когда визит был окончен. – Это можно было бы считать реинкарнацией, если бы каждая мать из твоих снов умирала при родах, но в твоих фантазиях некоторые выживали.
– Иногда мне и вправду кажется, что это реинкарнация, – призналась Эсме. – И что жизни всех этих женщин – это и мои жизни тоже. Что я прожила их так же верно, как я живу своей жизнью сейчас.
Но Дворжак был упрям, и ничто не могло его переубедить. Они переехали на север, из Вены в Прагу, а сокровища Монбельяров лежали нетронутые.
В Праге родилась Франциска – Катина мать, которая бежала из Лидице, пыталась спрятаться от войны, сотрясавшей весь мир, которая вышла замуж за сына фермера в глухой деревушке глухого уголка глухой страны. Франциска мечтала об этом золоте. Но над Европой опустился железный занавес и повис там непроницаемым барьером для всех, кто находился в его пределах. Для Франциски не было пути назад.
С сокровищем приходилось подождать.
2
Марианна
1812 год
Такая знакомая дорога от Дижона до Шато-Монбельяр-ле-Пен. Виноградники по-прежнему обступают холмы геометрически строгими рядами, словно не лоза растет, а вымуштрованные солдаты шагают колоннами под звуки марша. Сосны по-прежнему растут от Шато-ле-Тиль до моста на Пон-Англе. Река Уш по-прежнему течет под мостом, как будто ничего и не изменилось. Те же птицы в небе. То же солнце. Те же облака.
Ничего
Но изменилось все. Она, Марианна Мюзе, впервые приехала в Дижон. Девушка, которая всю жизнь провела в четырех отсыревших стенах монастыря в Кетиньи, должна была бы чувствовать себя неуютно в чужом городе. Но нет. После стольких лет сомнений в реальности ее воспоминаний, вид дороги, на которой она узнавала, кажется, каждый столб, грел Марианне душу так, как ничто на свете. Ее посетило непривычное, восхитительное чувство родства с этим местом. Чувство росло в ней, словно древний зверь, пробудившийся от долгой спячки. На Марианну обрушилась лавина образов, запахов и звуков, таких четких и выпуклых, что она с трудом сдерживалась, чтобы не отвести глаза, не закрыть уши, не зажать нос.
Если виноградники действительно здесь… Логическое продолжение этой мысли простиралось в ее сознании, как льняная скатерть: если этот коттедж на склоне холма действительно здесь; если мост действительно сделан из белого камня; если в церкви действительно двенадцать мраморных ступеней; если на сыромятне действительно стоит такая вонь; если дорога упрется в развилку и левая колея поведет в Юрси, то правая поведет к поместью, и тогда ее сны окажутся не снами.
Они окажутся правдой.
А если они окажутся правдой, эти простые сны, сны о местах и вещах, о церквях, виноградниках и дорогах… если они окажутся правдой… возможно ли, что и все остальное тоже правда?
Она была одержима демонами. Так говорили сестры аббатства Святой Медрины, куда ее, Марианну, незаконнорожденную дочь казненной преступницы, привезли в младенческом возрасте. «Couvent Pleuvoir» [18] – называли монастырь в Кетиньи. Обитель ордена дождей, канонисс Святой Медрины де-ля-Плюи. Это было мрачное, затхлое, спрятанное на задворках здание, где жили два десятка монахинь и всегда воняло мочой от стены, у которой справляли нужду городские мальчишки на виду у обитательниц аббатства.
18
Couvent pleuvoir – Монастырь дождей (фр.).
– Они попадут в ад, – обещала мать Мария, аббатиса Святой Медрины, – как и ты, сестра Марианна, если навечно поселишь у себя этих демонов, которых ты зовешь своими воспоминаниями.
О, демоны слетались на нее, как на мед. Ее душа была рассадником демонов. Все в монастыре это знали. Демоны наводняли ее сны. Страшные демоны. Марианна просыпалась с криками, до того громкими, что она могла перебудить ими всех сестер и добрую половину города.
– Милая моя, милая, милая, – приговаривала сестра Агата.
Сестра Агата с круглым лицом и темными глазами была ближайшей наперсницей Марианны. Она протирала ей лоб тряпкой, смоченной в святой воде. Вместе они напевали «Te Deum» и «Agnus Dei» [19] :
– Agnus Dei, qui tolis peccata mundi, miserere nobis [20] .
А сестра Агата пришептывала по-французски:
– Tu est saint, trois fois saint. Dieu tout puissant. Louange а` l’agneau [21] .
19
*** Agnus Dei – «Агнец Божий», классическое католическое песнопение.
20
** Агнец божий, уносящий прегрешения мира, помилуй нас (лат.).
21
* Святый Господи, трижды святый. Бог всемогущий, хвала агнцу (фр.).