Множество жизней Элоизы Старчайлд
Шрифт:
– Элоиза родилась 10 марта 1759 года, – сказала Катя. – Ее назвали в честь кометы. В честь Гелиоса. Комета Галлея. Это и есть ее тезка.
Милан переварил эту информацию.
– Значит, мы опоздали?
– В каком-то смысле, любимый. Всего на несколько лет. Комета возвращалась в 1835 году, а после этого – в 1910-м…
– А в следующий раз комета прилетит?.. – Вопрос Милана повис между ними в воздухе.
– …в 1986 году. Осталось подождать шесть лет. Мы ведь сможем подождать шесть лет, не так ли?
– И что мы теперь будем делать?
Катя поднялась
– Мы пойдем на виноградники и заберем остальные монеты, – сказала она. – Не похоже, что потомки Сильвии в них нуждаются.
– А потом?
– А потом… – Катя улыбнулась. – Думаю, мы заслужили отпуск.
– Я бы хотел побывать в Лондоне.
– Я покажу тебе все достопримечательности.
6
Марианна
1813 год
Марианна вспоминала прогулку Элоизы по Елисейским полям. Это было в день запуска воздушного шара. Она шла под зонтиком, прячась от солнечных лучей – солнце в тот день светило ярко. На площади Людовика XV они с Жозефом Монгольфье и двумя его сестрами сели в открытую коляску, которая отвезла всех четверых в Шато-де-ла-Мюэтт на окраине города, где они присоединились к толпе, напряженно затаившей дыхание, пока под воздушным шаром разжигали огонь и над горелкой клубился дым, а Пилатр де Розье и Франсуа Лоран, эти отважные воздухоплаватели, медленно, но верно поднимались в чистое небо.
Сегодня, когда Марианна и Антуан, утопая в грязи и конском навозе, продирались через ту самую площадь, где Элоиза садилась в карету, Антуан сообщил ей, что она была переименована в площадь Революции. Он рассказал, что именно здесь казнили короля и королеву Марию-Антуанетту; и Шарлотту Корде – ту самую дворянку, убившую Жан-Поля Марата, лидера якобинцев; и мадам Дюбарри, любовница короля, тоже сложила голову на здешней плахе; и многие другие. Очень, очень многие встретили свою смерть на этой площади. Антуан указал на то место, где раньше стоял эшафот.
– Я был слишком мал, чтобы часто посещать казни, – сказал он, – но только вообрази, сколько тут было крови. Ты когда-нибудь видела казнь?
Она видела свою собственную казнь – казнь Элоизы. Она видела дюжину тел, обезглавленных до нее, и каждую отрубленную голову толпа встречала аплодисментами и восторженным улюлюканьем. Элоиза не сопротивлялась. У нее были переломаны лодыжки. Она не могла стоять. Она мечтала о лезвии гильотины. И все же она была вне себя от страха.
– Это так будоражит кровь, – говорил Антуан. – Ничто и никогда не сравнится с этим переживанием. Стоит один раз увидеть, с какой легкостью человеческая голова отделяется от тела, как отрезанный кусок колбасы, и это перевернет твою жизнь. Если занять хорошее место в толпе, клянусь, можно увидеть самый миг, когда душа отлетает от тела и отправляется в преисподнюю.
– Не испытываю
– Еще неделю ты будешь чувствовать страх, сидящий у тебя в печенке, – продолжал Антуан. – После того, как всего на несколько секунд представишь себя на эшафоте с занесенным над тобой лезвием. И каждый раз, когда оно падает вниз, твое сердце замирает, с каким бы нетерпением ты ни ждал момента казни. Люди в толпе мочатся от страха. Ничего не могут с этим поделать. Ты никогда не чувствуешь себя более живым, чем в то мгновение, когда на твоих глазах другого человека лишают жизни.
К полуночи Николя так и не вернулся. Не вернулся он и к утру.
– Кретин, – упрекнула Антуана мадам Кашмай, – довел человека.
– Он ушел по собственной воле, – обиженно ответил Антуан.
– Он в состоянии позаботиться о себе, – сказала Марианна. – Он пережил отступление из Москвы.
– Еле-еле.
– Как бы то ни было, он в состоянии пережить ночь в Париже.
Но шла уже вторая ночь, а Николя все не было.
– Где же он ночует? – причитала мадам Кашмай.
– Надеюсь, в какой-нибудь канаве, – бросил Антуан.
Антуана и Марианну отправили прочесывать Париж. Снова прошел ливень, и на дорогах лежала густая грязь. Они шли от Елисейских полей до острова Сите. На колокольне собора прозвонил колокол.
– Новости с полуострова, – сообщил им человек в военной форме. – Очередная победа.
– Vive la rеvolution [27] , – машинально отозвалась Марианна. Дежурные реплики, принятые в этой столице, отскакивали у нее от зубов.
У одного из армейских зданий на берегу реки Антуан встретил знакомого гвардейца.
27
Да здравствует революция (фр.).
– Ты не видел моего брата? – спросил он, но гвардеец только пожал плечами.
Вокруг было много охраны. У входа в здание топтался целый отряд солдат.
– Корсиканец в городе, – пояснил знакомый Антуана.
– Николя мог прийти сюда, чтобы искать встречи с Жаком Рено. Ты уверен, что не видел его? Его зовут Николя. Он теперь ходит с палкой.
– Как и половина Парижа, – заметил гвардеец.
Петляя по грязным переулкам, они вернулись на улицу Севр.
– Мы обыскали весь город, – отчитался Антуан перед матерью.
– Мы лишь задали один вопрос одному солдату, – сказала Марианна, но сделала это тихо, и ее ремарку никто не услышал.
Николя вернулся третьего дня незадолго до полуночи. Все уже спали, но как только хлопнула входная дверь, мадам Кашмай подскочила с постели и бросилась обнимать сына.
– Вернулся, – причитала она. – Вернулся!
– Конечно, вернулся, мама. Я же сказал, что вернусь.
– Еще ты сказал дать тебе один день, – напомнил Антуан, выходя из своей комнаты. – Прошло уже три.