Моцарт и его время, Луцкер Павел

Моцарт и его время

на обложку

Луцкер Павел

Шрифт:

> ...граф Чернин не удовлетворен своим пиликанием на скрипке при

дворе, он хочет также дирижировать [руководить], поэтому он организовал теперь дПеШШеп тиык, которая должна собираться по воскресениям после трех в зале дома Лодрона. Граф Зигерль Лодрон пришел к нам пригласить Наннерль (как любительницу) играть на клавире, а передо мной ходатайствовал взять руководство над вторыми скрипками.

Далее он описывает состав участников, среди которых мелькают имена моцартовских знакомых — Антреттеров, Робинигов, аббата Буллингера, графа Цайля и молодого графа Шпаура, придворного советника Мёлька и проч. О первом концерте 5 апреля 1778 года Леопольд пишет:

> Наннерль аккомпанирует все симфонии, и так как [кастрат] Чекка-

релли ради открытия Академии

дилетантов пел арию, она аккомпанировала также и ему. После симфонии Чернин сыграл отлично сочиненный концерт Сирмен для Брунетти, и затем после другой симфонии граф Альтам — ужасающее трио. Ни один человек не смог бы сказать, действительно ли его сыграли или «проскрипели», была ли музыка на 3А или в двудольном метре, или вообще это было изобретение какого-то нового и доселе неизвестного размера. Наннерль должна была сыграть концерт, но так как графиня не дала свой хороший инструмент... и там был только эгндахеровский с золочеными ножками, она не стала играть. Под конец должны были выступать обе лодроновские дочки. До того не было ни одного случая, чтобы им приходилось что-то играть. Но с тех пор как они занимаются у меня, они в любой момент готовы что-нибудь исполнить, так что они обе сделали мне честь".

Несколько месяцев спустя Леопольд вновь информирует Вольфганга о регулярных «любительских» концертах у Лодронов по воскресеньям, с удовольствием отмечая, что лодроновские дочки, которые занимались у него самого и у Наннерль, выступили уже по три раза, «хотя из того, чему их пять лет прежде учил покойный Адльгассер, они не могли сыграть ни одной веши». Упоминает также о выступлениях Леопольдля Арко (сына оберст-камергера графа Антона

администратор в ведомстве земельного управления и в представительстве рыцарского ордена Рупрехта (КиреШ-НШегогйеп), скрипач-любитель (см.: ВпфОА V, Коштетаг. 5.446). Что именно за скрипичный концерт он играл, не ясно (возможно, тоже КУ271а/27Н). а Письмо от 12 апреля 1778 г. — Впе/еОА II. $. 338—339. Сирмен Маддалена Луиза — итальянская скрипачка-композитор, ученица Тартини (выступала также как певица в Лондоне и Санкт-Петербурге). В 1772—1773 гг. в Лондоне, где она принимала участие в концертах Баха—Абеля, были изданы шесть ее скрипичных концертов. «Эгндахеровский клавир» — точнее, «эгедахеровский», то есть сделанный придворным зальцбургским придворным органным мастером Иоганном Рохусом Эгедахером (на службе с 1743 по 1774), либо сменившим его Иоганном Йозефом Эгедахером (на службе с 1774 по 1785).

а.

– и

аз

Он

Феликса Арко) — также своего ученика, и фрейлин Мёльк, которой «Наннерль теперь часто дает уроки». Речь заходит также о некоей мадемуазель Виллерси:

> Графиня Лютцов уже давно дала переписать ей концерт Вольфганга,

а Шпитцедер обучал. Так как она думала сыграть его, то решила попробовать в его доме со скрипками. При этом был г-н Буллингер, и все ей стали советовать, да и она сама поняла, что играет из рук вон плохо. Потом она пришла в слезах к нам и умоляла, чтобы ей показали [как играть], отложила свое выступление на 14 дней и выучила все так, что снискала себе большую честь. Теперь она берет уроки у Наннерль и приходит, но так, чтобы прислуга при большом дворе ничего не разузнала, потому что Шпитцедер тоже ходит с ней заниматься... 7 июня лодроновские дочки снова выступали, и старшая сыграла концерт Луккези неподражаемоа.

Как видно, приватная музыкальная жизнь в Зальцбурге протекала довольно бурно, так что на педагогические дарования моцартовской семьи был высокий спрос. Вольфгангу, наверное, было приятно прочесть, что его «легкие» клавирные концерты, сочиненные для графини Лютцов (КУ246), а также тройной концерт для Антонии Марии Лодрон и ее двух старших дочерей — Марии Алоизии и Марии Йозефы (КУ242) — не лежат без дела.

Еще одна сфера художественной жизни Зальцбурга — театр. Запись, сделанная Моцартом в дневнике своей сестры 18 марта 1780 года, содержит сведения о некоей «второй слякадемии [зсЫакадет1е —

вероятно, от нем. БсЫаск — слякоть, дождь со снегом. — И. С., П. Л.]», во время которой исполнялась симфония (адаптированная из Хаффнер-серенады) и разные сочинения Сальери, Гретри, Анфосси, виолончельный концерт зальцбургского придворного гобоиста Йозефа Фиалы, и среди прочего «ария из труб, литавр, флейт, гобоев, альтов фаготов и контрабасов — моя»ь. Под конец значится представление какого-то «города Мяуланда \Мау1ап(1\» — не иначе, как вся честная компания затеяла кошачий концерт. Участниками этой «второй академии» (сведения о «первой» до нас не дошли) были в основном певцы и артисты странствующей немецкой труппы Иоганна Генриха Бёма, как раз в то время завершавшие свой зимний сезон в Зальцбурге. Для их постановки — частично при участии Андреаса Шахтне-ра — была преобразована и сильно дополнена музыка к драме Т. Ф. фон Геблера «Тамос, король Египта» КУ345/173с1, актером Ф. Й. Штирле переведена (возможно, также при участии Шахтнера и Моцарта) и преобразована в зингшпиль моцартовская «Мнимая садовница», написанная пятью годами ранее для Мюнхена. В Зальцбурге спектакль так и не показали, но спустя пару месяцев, 1 мая 1780 года, труппа Бёма играла его в Аугсбурге.

Совместные работы с Шахтнером, а также регулярное посещение зальцбургского театра, расположенного на площади Ганнибала напротив моцартовского дома, скорее всего, и натолкнули Моцарта на мысль попытать счастья в немецкой опере. Под руки попался текст зингшпиля «Сераль,

а Письмо от 11 июня 1778 г. — Впе/еСА II. 5. 369—370. Луккези Андреа — итальянский ком

позитор. С 1774 г. — придворный капельмейстер в Бонне. Его клавирный Концерт был издан там же в 1773 г.

Ь Собственноручная запись Моцарта в дневнике Наннерль. См.: ВпфСА III. 8. 3. Перечисленный состав наводит на мысль об арии Подесты ОепПо И тюрепо из моцартовской «Мнимой садовницы», где в тексте заходит речь обо всех этих инструментах (см. ниже с. 251).

или Неожиданная встреча в рабстве отца, дочери и сына» Ф. Й. Себастьяни (муз. Й. Фриберта), который показался неплохой основой. У Шахтнера были связи в венской актерской среде, и, судя по письму Леопольда Вольфгангу в Мюнхен (где тот как раз был занят «Идоменеем»), зингшпиль «Заида»3 предполагалось предложить венскому театру на карнавал 1781 года. Впрочем, из этих планов ничего не вышло: смерть Марии Терезии 28 ноября 1780 года и последовавший за ней траур заставили отложить все до лучших времен. «По поводу шахтнеровской драмы, — пишет Леопольд, — теперь не до нее, так как во всех [венских] театрах тишина, и с императором, который занимается всем, что касается театра, говорить не о чем. Может, это и к лучшему, ведь музыка все равно не вполне готова»6. «Заиде» так и суждено было остаться незавершенной.

Отношение к Зальцбургу у Моцарта было сложным. К началу 1780-х годов все в нем его тяготило — во многом из-за того, что отношения с Коллоредо достигли пика неприязни и взаимного раздражения. Однако именно на Зальцбург пришлось время спокойной и сосредоточенной учебы. Произведения, написанные в родном городе, создавались как бы в преддверии его великих свершений. Конечно, немногие из них способны стать вровень с вершинными шедеврами венских лет. Однако рассматривать духовную музыку Моцарта, его симфонические сочинения «на случай» только как «интермеццо» между оперными замыслами или подготовку к более значительным достижениям неверно. Они ценны сами по себе, как свидетельство умения Моцарта добиваться совершенства в любом жанре — и в том, который полон глубоких смыслов, и в том, который не требует их, радуя игрой чистой музыкальной грации и красоты.

Эйнштейн заметил, что очень многие искали соответствия зальцбургского ландшафта музыке Моцарта, а музыки — ландшафту: «Да и в самом деле нетрудно сопоставить мелодический дар Моцарта, его чувство формы, глубокую и строгую гармонию его произведений с очарованием этой словно бы театральной природы, вдвойне очаровательной благодаря окружающему ее мрачному фону»с. Вероятно, те, кто отыскивают такие соответствия, правы. Но прав и Эйнштейн, усомнившись в том, что природная красота родных мест могла сыграть какую-либо важную роль в становлении композитора и что родись Моцарт в каком-то другом городе — Аугсбурге, Мюнхене, Боцене или Вюрцбурге, мы легко бы установили связь его музыки с совершенно другими пейзажами4.