Моё бесконечное падение
Шрифт:
— Ах, вон ты о чем. Меня уволили. Теперь я могу остаться дома. Тем более чувствую себя неважно…
Только теперь я пригляделась к Сергею, отмечая его осунувшееся лицо, впавшие глаза, заострившийся нос и скулы. Выглядел он действительно больным. Сердце защемило от жалости, взывая к моей вине. Ведь это я так поступила с отчимом, отдала наследство папы убийце.
— Сергей, — я отставила чашку, чтобы она не вывалилась из задрожавших рук, — могу я вас спросить о прошлом? Ответьте мне правду. От нее зависит будущее всех
Он уверенно кивнул, поощряя меня спрашивать.
— Вы причастны к убийству жены Андрея?
Мужчина не отвел глаз, но нахмурил брови.
— Я могу понять, откуда у тебя этот вопрос. Ведь Синельников в этом обвинил меня?
— Сначала ответьте честно на мой вопрос.
— Нет, я не причастен. Выстрел прозвучал со стороны Андрея.
Я выдохнула, моментально почувствовав слабость и в миг вспотевшие от волнения ладони.
— Значит, это не мог быть мой отец?
— Саша? — удивился Сергей. — Нет. Мы сидели рядом. Если бы выстрелил Саша, я бы не только оглох от выстрела, но и почувствовал запах гари… Почему ты спрашиваешь?
— Потому что Андрей косвенно признался в убийстве своей жены. Но я не хочу и не могу обвинять его в этом. Я боюсь, что Кот никогда не простит убийцу своей матери, как и Кир…
Тут я испуганно замолчала, осознав, что ляпнула лишнее.
— Кир, что? Договаривай?
Теперь обострившиеся из-за нездоровья скулы придавали лицу отчима злобный шарм. Я никогда раньше не смотрела на Сергея, как на мужчину. Он для меня был старым, как отец, пара Мари может, но не мне. А теперь всё изменилось, и я попала под влияние его сузившихся и потемневших глаз, под обострившиеся резкие черты.
— Задай мне еще один вопрос?
— Какой? — осторожно уточнила я, не в состоянии оторвать взгляд от лица отчима.
— Не я ли убил свою жену?
Он так спросил, что я сама захотела защитить его от этого нелепого обвинения:
— Не вы! Она же сама… себя.
— Надо же какие глубокие познания в секретах нашей семьи, — горько ухмыльнулся он.
— Так ведь и я ваша семья, — неуверенно вставила я, но Сергей остановил меня жестом.
— Тогда спроси, я ли довел ее до самоубийства?
— Кир считает…
— Не говори мне про Кирилла! Я сам с ним решу. Говори за себя. Ты считаешь меня убийцей, как и все?
Вот теперь я напугалась всерьез. Я увидела в отчиме ту же горячность, что и в Андрее. Нездоровую, сумасшедшую, та, которая может стирать человека и порождать на его месте монстра.
— Я… не…
— Ты сбежала к нему, когда я тебя напугал. Я помню тот день. Тогда я решил, что не хочу вашей связи с сыном. Привязываясь к тебе, он становится озлобленным против меня, хамит Марии, словно неуправляемый подросток. И я думал, это твое влияние…
— А теперь?
— Да, ты на него определенно влияла, но в лучшую сторону. Без тебя он совершенно сорвался с цепи. Тогда и
Я затаилась, боясь пошевелиться или слишком шумно выдохнуть, чтобы не сбить его с признания.
— Но он не знал некоторых фактов, как я несколько раз оттаскивал ее от края, в очередной раз закрывая в больнице, в палате с особым уходом, надеясь сохранить ее, сберечь. Она сходила с ума, а врачи ничего не могли сделать… Эти ее попытки покончить с собой начались, когда она теряла связь с реальностью. А я ничего не мог сделать. Только следить, чтобы она не ушла…
— Но она не говорила…
— Она? Тёща? Она не знала. Никто не знал. Если бы открылось то, что мать Кирилла сумасшедшая, на нем осталась бы не стираемая метка. Я скрыл ото всех.
— И не уберегли.
— Не уберег… Я виноват. Но диагноз все же стоял суицид из-за хронической депрессии.
— Депрессия же не сумасшествие.
— Именно.
Он замолчал, и мне сказать стало нечего. Хотя спросить…
— Сергей, а Киру ты сказал?
Он внезапно приподнял одну бровь, чему-то удивляясь и разглядывая меня, но потом кивнул и ответил:
— Да, мы закрыли с Киром все вопросы. Теперь он знает о матери все.
— Это хорошо… Я устала, можно посплю?
— Конечно. Как проснешься, звони, вот новый телефон, там забиты наши контакты. Я принесу тебе горячий бульон с сухариками и чай.
Я улыбнулась, расслабляясь под его заботливыми жестами, помогающими мне лечь, поправляющими подушку и одеяло. И снова видела в нем не отчима, а мужчину. Эти мысли смущали меня, но не казались отвратительными. Теперь, когда я знала, что Сергей ни в чем не виноват, перестала бояться его, видя только заботливое отношение.
Вечером меня разбудил Кир, обрадовавшийся, что я очнулась и мне стало лучше. Рассказывать о пытках и угрозах Андрея я отказалась, упомянув только, что подозреваю его в главных злодеяниях.
— Тогда перепиши доверенность на отца?
Я поморщилась.
— Пока оставлю как есть. Если сейчас все менять — Андрей снова начнет охоту на меня. А я устала. И нам с Сергеем нужно хотя бы вылечиться.
Кир согласился, отметив, что с объявления моей помолвки отчим как-то резко сдал.
— У меня будет две небольшие просьбы к тебе. Поможешь?
Братец с готовностью кивнул, удивившись желанию взять академический год по учебе.
— Я не могу и не хочу учиться вместе с Костей, пойми. И в этот год много пропустила, я не сдам сессию. Лучше вернусь к учебе позднее.
— А сейчас что делать будешь?
Не смогла сдержать улыбку, когда братец невольно подвел меня ко второй моей просьбе.
— Сейчас я хочу в душ. Поможешь?
Кир застыл.
— Я? В душ? С тобой?
— По другому помочь будет трудно, — мне было забавно смотреть на эмоции сменяющиеся каруселью на лице.