Мое мертвое сердце
Шрифт:
– Та жрица… Как ее звали?
– Ренеллия. Первая жрица города Деокриса.
– Какой была ее судьба?
Хранитель долго молчал, а когда заговорил, слова он произносил медленно и с большими паузами, будто нехотя.
– Ее готовили стать жрицей с пятнадцати лет. Сами Святейшие благословили ее. Семь лет она защищала столицу от нападений. Погибла во времена гражданской войны. Ее убила собственная сестра.
– Сестра?
– Да, младшая сестра, Моррити. Отрубила ей голову. Моррити была мятежницей, они сражались
Сердце снова сжалось от тоски. Эта давняя трагедия произвела на меня сильное впечатление, так что я погрузилась в мысли и за вечер не сказала больше ни слова. На душе было гадко, и беспричинно хотелось плакать.
Новый день должен был принести ответы – по крайней мере, я на это надеялась, – и ждала его наступления всю бессонную ночь напролет. Как только Хранитель открыл дверь, устремилась вверх по ступеням, к саркофагу с останками жрицы. Хранитель, похоже, не разделял моего рвения. Казалось, он не хочет обнаружить наверху то, что изменит привычный ему порядок вещей.
Этаж покрывали скопления мерцающей призрачной пыли. Как обычно, кучи покрупнее собрались около саркофагов, но только около четырех. Пятый же, с черепом жрицы, мерцание обошло стороной.
Я ждала этого и одновременно боялась. Душу раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, появилась какая-то ясность, ответ на один из тысячи вопросов, который давно не давал мне покоя. Но с другой стороны, я не желала принимать этот ответ, не хотела и не могла до конца поверить. Я застыла около саркофага, заново изучая его содержимое. Медленно обернулась к Хранителю.
– Пыли нет. Это значит, что она не приходила ночью? – Мое лицо превратилось в маску, а голос потерял всякое выражение.
Хранитель молчал.
– Костей тоже нет.
Хранитель молчал, его взгляд стал умоляющим и таким печальным. Он не желал слышать того, что я собиралась сказать.
– Она это я, да?
Опять молчание. Последние сомнения развеялись. Правда была похожа на ведро ледяной воды, вылитое на голову. Я ненадолго прикрыла глаза.
– Значит, я все же мертва.
На последнем слове мой голос дрогнул, маска дала трещину под напором бушевавших внутри чувств. Мертвая. Я не хотела быть мертвой. Я не понимала, почему я живу. По чьей прихоти, благодаря чему или ради чего.
– Ты знал это с самого начала.
Хранитель молчал. На его лице, всегда таком безмятежном, отражались боль и тоска, вина и обреченность. Он опустил глаза к полу, и я ощутила новый болезненный укол.
– Ты знал, но ничего не сказал мне.
– Я не мог, – тихо сорвалось с его губ. Он вскинул голову, чтобы поймать мой взгляд. – Ты была напугана. Ты попала в новое место без каких-либо воспоминаний. Тебе нужно было дать время…
Теперь молчала я, укоризненно и холодно.
– Я не знал наверняка, не был уверен. Впервые за многие сотни лет в башне произошло что-то
Его многовековое одиночество, его обреченность давили на меня, вызывая в душе отклики. Хотелось разделить его грусть, снова увидеть его смущенную улыбку вместо выражения человека, у которого отнимают последнюю надежду. Но все же…
– Я имела право знать.
– И что бы это изменило? Узнай ты немного раньше или немного позже, это ничего не меняет.
– Мое доверие к тебе.
Глаза Хранителя расширились от ужаса и безнадежности. Я знала, что мои слова причинили ему боль, и я бы очень хотела избежать этого. Но они были правдой.
– Я появилась в Склепе без каких-либо представлений о нем или о себе. И первое, что я услышала, оказалось ложью. Я поверила всему, что ты говорил. Но чему теперь мне верить?
Хранитель снова опустил глаза к полу и прошептал:
– Прости.
Это прозвучало искренне и с такой болью, что зародившаяся было обида бесследно исчезла. Да, я понимала, почему он сразу не сказал мне всей правды. Глупо и нечестно было бы злиться на человека лишь за то, что он устал от одиночества.
Несколько минут мы молча стояли друг против друга, и мое сердце тоскливо сжималось, пока я собирала силы, чтобы произнести следующую фразу.
– Мне нужно уйти.
Хранитель вскинул на меня умоляющий взгляд, который было слишком тяжело вынести.
– Я верю, что не просто так появилась здесь. Вернулась из Безвременья. Я должна что-то совершить в мире живых, может быть, закончить то, что не успела закончить при жизни. Поэтому мне нужно уйти.
– Останься, – тихо проговорил Хранитель, глядя на меня бездонными серыми глазами, до краев наполненными грустью. – Пожалуйста. Хоть ненадолго.
– Это твой мир, твоя судьба. Не моя.
– Я знал, что когда-нибудь это произойдет. Ты захочешь покинуть Склеп. Но надеялся… В прочем, это было глупо.
Глядя под ноги, он развернулся и начал спускаться вниз, я пошла следом. Больше всего в этот момент мне хотелось, чтобы я никогда не узнавала про жрицу, про пыль или про существование мира живых. Какая-то часть меня действительно хотела остаться, но это было невозможно. Я просто не смогла бы жить здесь, зная, что снаружи меня ждет целый новый мир, яркий и загадочный. Моя судьба. Ответы.
Хранитель спустился до самой нижней площадки и остановился перед одной из дверей. Немного помедлив, он провернул ключ в замочной скважине и отошел на пару шагов, освобождая для меня место. Я подошла ближе и протянула руку к двери. Рука дрожала от волнения и от предвкушения, но печаль по-прежнему тяжелым грузом лежала на душе. Я обернулась к Хранителю, чтобы сказать что-нибудь на прощание, но слова комом застряли в горле.