Мое простое счастье
Шрифт:
– Не удивилась, когда увидела Шерил в комнате ожидания? – спросил Джесси.
– В последнее время я стараюсь вообще ничему не удивляться.
– Слишком рискованно?
– Вот именно. – Я покосилась на него краем глаза, покусывая крышку на кружке с кофе. – Хочешь рассказать?
– А что тут рассказывать? – пожал плечами Джесси. – У нас будет еще двое.
– Детей?
– Близнецов. – Он улыбнулся и покачал головой. – Да-да, близнецов.
Челюсть у меня отпала
– А что говорит по этому поводу статистика?
Джесси перестал улыбаться и задумался.
– Ну, вообще-то… статистика говорит, что если у тебя уже есть близнецы, вероятность родить еще одних становится в два раза выше.
– Уму непостижимо… А с виду ты вполне нормальный человек.
– Знаю, – ответил Джесси. – А еще мне недавно предложили место адъюнкт-профессора на кафедре физики и прикладной физики Массачусетского университета.
– Массачусетского университета?
– Его самого.
– Кошмар. Стоит девушке уехать на пару недель…
– Оказывается, желание обеспечить еще троих детей – отличная мотивация!
Лицо Джесси расплылось в такой довольной и гордой улыбке, что я заколебалась, стоит ли спрашивать о ребенке номер три.
– А Джуд Флемминг?
– В данный момент Джуд Флемминг мной гордится – место адъюнкт-профессора на кафедре физики и прикладной физики Массачусетского университета все-таки. Ну а с остальным мы как-нибудь разберемся.
– Да? И как же?
Джесси зыркнул на меня.
– Извини, – сказала я. – Само вырвалось.
– Да нет, все в порядке. Я и сам понятия не имею как. – Он вздохнул и снова уставился на дорогу. – Затишью вслед всегда приходит буря.
– Ты это к чему?
– Отсюда произошло выражение «затишье перед бурей». Источник неизвестен, но датируется XVI веком. Первоначальная версия нравится мне больше. Затишье не может длиться вечно, если ты живешь по-настоящему. Если живешь в полную силу, буря рано или поздно тебя настигнет.
– Хватит выпендриваться, профессор!
– Кому же, если не мне?
Я рассмеялась.
– Нелегко было убедить ее начать все сначала, – сказал Джесси.
– Шерил? – уточнила я. – И как же тебе это удалось?
Джесси смущенно улыбнулся:
– Когда выяснилось, что Шерил беременна, мы наконец-то смогли сесть и как следует поговорить, и я сказал, что в ее отсутствие раскрыл секрет.
– Секрет чего?
Джесси пожал плечами:
– Чего-чего? Любви!
– Ах, этого…
– Этого самого.
Но прежде чем я успела спросить, в чем же его секрет, Джесси остановил машину у обочины дороги позади небольшого здания, которое было мне прекрасно известно – ресторан Гриффина.
– Нам
– Угу, – ответил Джесси, выключая зажигание.
– Зачем?
Но вопрос мой был обращен в пустоту, потому что Джесси уже обходил машину, чтобы открыть мне дверцу.
– Иди за мной, – велел он, когда я шагнула на тротуар.
Так я и сделала.
Вслед за Джесси я подошла к парадному входу в ресторан и увидела над ним вывеску – ту самую красную вывеску, которая раньше лежала на земле. Теперь она висела на месте, и на ней появилось название, выведенное большими печатными буквами – красивыми черными буквами. Оно состояло всего из одного слова:
Я долго смотрела на вывеску, а потом сказала:
– Дом… Мне нравится.
Джесси только кивнул и как-то странно улыбнулся. Затем он открыл дверь и пропустил меня вперед.
Я вошла внутрь и обомлела. Как это объяснить? Как вообще такое можно объяснить – момент, когда все встает на свои места, а мир вокруг начинает двигаться одновременно медленнее и быстрее и ты полностью присутствуешь здесь и сейчас.
Стены ресторана больше не выглядели голыми: их покрывали удивительной красоты рамки: черные, металлические, деревянные, зеркальные…
А в рамках – мои фотографии.
Все мои фотографии, как будто с ними ничего не случилось. Как будто они не погибли среди кетчупа и черники от рук двух маленьких мальчиков. Как будто они всегда были здесь, всегда принадлежали этому месту.
Не веря своим глазам, я прикоснулась к стене. Величественный дом во фламандском стиле рядом с еще более величественным домом в стиле «искусства и ремесла» на острове Нантакет, современная квартира в Кейптауне рядом с бывшей церковью в Пренцлауэр-Берг…
– Как он это сделал?
Джесси стоял прямо у меня за спиной, скрестив руки на груди.
– Если готов приложить усилия, многое, оказывается, можно спасти.
Я была поражена, хотя «поражена» – слишком слабое слово, неспособное передать то, что я чувствовала.
Я повернулась к Джесси. По щекам у меня текли слезы.
– Так это и есть твой секрет?
– Что? – переспросил Джесси, склонив голову набок.
– Это и есть секрет любви?
– А! – кивнул он. – Нет, хотя звучит тоже неплохо.
Я засмеялась и обняла его, вытирая глаза рукавом. Через плечо я смотрела на стены – мои стены, – стараясь охватить взглядом все, что могла увидеть.
– Мой секрет проще, – сказал Джесси.
– И в чем же он?
– Иногда мы не ошибаемся с выбором.