Мое сердце и другие черные дыры
Шрифт:
«А ты скажи это всем остальным», – думаю я и сердито смотрю на нее. Того и гляди зарычу, лишь бы она поскорее оставила меня в покое. Но сестра не уходит, а продолжает заглядывать мне в глаза, кулачками упираясь в стройные бедра. Отвечая ей взглядом, я пытаюсь уловить признаки хоть какого-то сходства между нами – все-таки наполовину сестры. Кожа у нее светлая, волосы медового оттенка, носик маленький – просто королева красоты на конкурсе штата Кентукки. Я и она – словно солнце и бугристая мрачная луна.
Сейчас волосы Джорджии заплетены в косу, на ней шорты и растянутая футболка, на которой позирует вся команда «Кентукки Уайлдкэтс». Интересно, как это она изменила своему «правилу понедельника»? Я уже хочу съязвить по этому поводу, как она говорит:
– Мне просто хочется, чтобы ты не грустила все время, Айзел.
Мне тоже, Джорджия. Мне тоже…
Глубоко вздохнув, я встаю.
– Увидимся внизу за блинчиками. Дай только зубы почищу.
Сестра улыбается, словно я сообщила ей, что она набрала максимум баллов на экзамене по алгебре, и выскакивает из комнаты. Мне кажется, я в последний раз так радостно прыгала как раз в тот последний мартовский снегопад.
Я спускаюсь в ванную, выдавливаю на щетку пасту, потом возвращаюсь в комнату и чищу зубы, глядя в окно, а заодно подслушивая разговор мамы, Джорджии и Майка на кухне.
– Она скоро придет, – хвастается сестра.
– О, слава богу! – радуется мама. – Я так счастлива, что тебе удалось вытащить ее из постели.
Запах кленового сиропа наполняет дом. Слышно, как Майк в нетерпении стучит кулаками по столу:
– Не забудь побольше шоколадной крошки! Айзел любит шоколадную крошку.
Сердце переполняется забытыми чувствами, и я жду, когда подтянется черный слизняк и высосет их. Но тот не проявляется, оставляет меня с чувствами наедине, и сердце внезапно отзывается резкой болью – оставить родных будет труднее, чем я себе представляла.
Надеваю тапочки и, шлепая вниз по лестнице, ловлю себя на мысли, что, если бы каждый день был таким, я бы не так стремилась уйти.
Беда в том, что мартовский снегопад – это чудо. А одними чудесами не проживешь.
Среда, 20 марта
Тайлер Боуэн ждет меня за столом в школьной библиотеке. Я-то думала, он замнет это дело, но, выходит, и мне случается ошибаться в людях.
Наша библиотека не столько собрание книг, сколько компьютерный класс. Просторное помещение в центре школы, заполненное столами, компьютерами и хлипкими пластиковыми книжными стеллажами. А теперь еще и портретами Брайана Джексона. Такими же, как в «ТМК», – мне просто некуда от них деться.
– Привет, сестра Джорджии, – говорит Тайлер, когда я подсаживаюсь рядом.
– Слушай, у меня тоже имя есть. – Я расстегиваю рюкзак и достаю тетрадку по физике.
Веснушки на покрасневшем
– Что? – Я открываю ручку и постукиваю ею по столу.
– Я не знаю, как правильно его произнести.
Мой смех еще больше вгоняет беднягу в краску.
– Ничего смешного, – бурчит он, опустив голову. – У тебя… необычное имя. Это твой папа выбрал?
Я мигаю, потрясенная тем, что он сам упомянул моего отца.
– Думаю, мама. Хотя не знаю.
– Как ты его произносишь?
– Айзел. Рифмуется с «глазел».
От смущения он даже зажмуривается, и я повторяю:
– Ай-зел.
– Я понял, Ай-зел, – отвечает Тайлер. Слишком старательно, но сойдет для начала.
– Ты действительно не знал, как оно произносится?
– Предполагал, но точно я не знал. Слушай, ну оно реально трудное!
– Ладно, проехали. – Я пожимаю плечами, понимая, что для Тайлера я как уравнение с одним неизвестным. – Ну что, начнем?
– Да, наверное. – Тайлер приглаживает свои золотисто-каштановые волосы. Интересно, он так представляет себе галантность?
– Есть идеи? – Я покусываю кончик ручки, чтобы уж точно не казаться любезной.
Тайлер не отвечает. Развалившись на стуле, он машет кому-то из своих баскетбольных приятелей – тот как раз вошел в библиотеку. Парень что-то кричит ему в ответ, но быстро затыкается под взглядом мисс Сильвер, библиотекарши.
– Я на минутку, ладно? – спрашивает Тайлер.
– Конечно. – Я гляжу, как он бросается через весь зал к товарищам, как они шепчутся, косясь в мою сторону. Боуэн смущается и пожимает плечами, и я почти слышу, как он объясняет дружкам, что у него не было выбора – его поставили в пару со мной.
– Пока, чувак! – До меня долетает голос одного из приятелей Тайлера.
– Ага, и удачи, – добавляет второй.
Мой партнер наконец идет ко мне, еле-еле передвигая ноги, словно всеми силами пытается показать, что для него это наказание, а не личный выбор.
– Извини.
– Да не за что. Просто давай приступим.
– Конечно, конечно, Айзел.
– Не обязательно каждый раз называть меня по имени. – Я лезу в рюкзак, достаю учебник по физике и звонко шлепаю им по столу. – Так что, есть идеи насчет темы для проекта?
– Темы?
Тайлер Боуэн явно не из тех, кто внимательно слушает учителя.
– Да, темы. Мистер Скотт сказал, что проект должен строиться вокруг центральной темы.
– А, ты об этом! – Он вытягивает ноги. – Ну, может, баскетбол?
Я тупо смотрю на него:
– Ты серьезно?
– А что? – Тайлер наклоняется ко мне через стол. – Физик привел его в пример, значит, ему точно нравится эта тема.
– Или ее использовали уже тысячу раз. Надо что-нибудь пооригинальнее.
Вот опять. И с чего я так переживаю за этот проект? Даже встречи с Тайлером – пустая трата времени. И оценка мне не важна. К моменту сдачи меня уже не будет.