Моё сердце в тебе бьётся
Шрифт:
А затем прикрыл глаза и быстро, стараясь воспринимать себя прежним, начал планомерно раздеваться. И твердить себе, как заведенный: «не смотри, только не смотри, иначе глаз не оторвешь, а потом и окончательно спятишь, Соболевский».
Но была еще одна причина, почему я, после этого загадочного переброса, тут же не разделся догола, а потом и не принялся жадно осматривать такое желанное тело Княжиной. Я ее любил. И, черт возьми, уважал. И я мечтал, чтобы все ее прелести и чувственные изгибы, она позволила мне увидеть сама. А не вот так, точно я безумный
Я не мог с ней так поступить.
Да, я чертов псих, но не конченый мерзавец.
А потому, я смотрел ровно перед собой и никуда более. Кое-как закрепил волосы в подобие шишки, а потом крутанул вентиля и встал под теплые, упругие капли воды. И никогда прежде я не мылся так быстро, натирая тело мягкой губкой.
Но если мозгами я все понимал, то со своими больными фантазиями справится никак не получалось. Мне казалось, что нас в этой душевой кабине двое и я делаю свое дело, попутно воспламеняясь от процесса и того электричества, что искрит, между нами.
Боги! Как не сдохнуть?
Как итог, из кабины я вывалился, дыша сбито и рвано. И сердце в моей груди работало на износ.
Бам! Бам! Бам!
Вздрогнул. Чертыхнулся. Ведь это был стук в дверь, а потом громкий голос заставил меня повторно сложить трехэтажный мат.
– Соболевский, паскуда, ты чего это там делаешь?
Ну, поехали. Знал же, что так и будет.
Глубоко вдохнул, а потом и выдохнул. А дальше, как есть, едва прикрываясь полотенцем, открыл дверь.
– Ты…ты почему голый? – с порога прилетел в меня ожидаемый наезд.
– А как еще прикажешь мне в душ ходить? – пожал я плечами беззаботно, хотя весь приготовился к бою.
– А ну-ка прикройся! И не смотри на меня! – бушевала Алёнка, да так сильно, что от гнева вся вспыхнула.
– Больно надо…
– Живо!
– Вообще-то я видел формы и получше.
Вру сознательно. Не видел. Нет ничего в этом мире лучше нее. И я знаю, что там она тоже идеальная, такая, что мне однажды сорвет к херам крышу. Только бы дожить как-то до этих дней.
– Плевать!
– Алёна, успокойся.
– Как ты мог? Я же просила тебя только в темноте!
– Твою мать! Прекрати истерить! Думаешь, что, если бы я не захотел что-то там у тебя увидеть, то уже не сделал бы этого? Но я не хочу это делать. Ясно тебе? Мне в высшей степени фиолетово на тебя и твои формы!
И снова наглая ложь. Но должен же я был хоть как-то ее успокоить?
Прижала ладонь к губам, окинула меня ненавистным взглядом, а потом выдала напоследок:
– Ненавижу тебя! – и убежала, наконец-то оставляя меня одного.
Я же поспешно вытерся, нацепил чистое белье, сверху накинул свою футболку и вышел из душевой.
А дальше мы оба несколько часов не мозолили друг другу глаза. Я занимался учебой, она, по всей видимости, тоже. Хорошо хоть учились мы оба на «отлично» и не нужно было переживать, что кто-то просядет в успеваемости.
Так и наступила ночь.
Я расстелил постель и лег под одеяло, выжидая, когда же в
Я: «Спишь?».
Слышу тихое жужжание в соседней комнате. А уже спустя полминуты мне приходит ответ:
Алёна: «Нет. Лежу и тихо тебя ненавижу!»
Я: «Я тоже не сплю».
Ожидаемо не получая в ответ ни слова, я вновь набираю ей сообщение:
«Угадай, что я сейчас делаю?»
Тишина. Полный игнор. Но мои смс прочитаны, так что я на верном пути к успеху. Ну, поехали.
«Дарю твоему телу первый оргазм».
Дикий протестующий вопль, а уже спустя пять секунд Алёнка вбежала в спальню и ринулась в мою сторону.
– Оу, оу, полегче! – смеюсь я и отползаю подальше, чтобы не получить по башке. Мне будет больно, а она с непривычки может и силу не рассчитать.
– Не смей ко мне прикасаться! – пыхтит злобно.
– Ну знаешь, я же все-таки, как-никак, мужик. А тут женское тело прямо под рукой. И рефлексы берут свое, Алёнка! – ржу уже в голос, видя, как она психует. Это особый вид кайфа, я на него давно подсел.
– Я тебе покажу рефлексы! Скотина похотливая!
– Не ворчи, Княжина. Я же не специально. Ты лучше рядом ложись, будешь меня контролировать. Это я сегодня смог с собой совладать и тебе сознаться. Но, где гарантия, что и в следующий раз я окажусь таким же сознательным лапочкой? Нигде!
– Ух, как же мне хочется тебя придушить, Соболевский! Схватить за шею и сжимать, пока шарежки из орбит не повылезают!
– Это так-то твои шарежки, Алёнка!
– Это тебя и спасает, сволочь ты мерзопакостная!
Но я только приглашающе похлопал по подушке, намекая ей на то, что выбора у нее все равно нет. Да и что уж говорит, никогда не было.
И вот уже Алёна дергано, рывками отшвыривает от себя одеяло, а потом и ложится на самый край моей огромной двуспальной кровати. Да! Прикрываю глаза и блаженно выдыхаю, совершенно не обращая внимания на то, что все мое тело звенит от урагана эмоций и чувств. Она рядом. И пусть мы в разных телах, но сейчас, в темноте, я могу закрыть глаза и представить себе, что мир не сошел с ума, а хрупкое, стройное как тростинка тело моей Аленки действительно лежит рядом.
Сглотнул, повернулся на бок, лицом к ней и чуть протянул руку вперед. Интересно, она когда-нибудь коснется ее по доброй воле?
Зажмурился и почти до скрипа сжал кулаки.
Коснется. Обязательно коснется.
– Спокойной ночи, Алёнка, – прошептал, но ответа на свои слова не получил.
А спустя минут двадцать злобное пыхтение рядом со мной сменилось мерным дыханием, а я открыл глаза и в темноте всмотрелся в очертания собственного тела, что лежало лицом ко мне на боку. И еще раз удивился тому, что само мироздание очевидно сжалилось надо мной, видя, как я сам себя закопал и форменно дошел до «ручки».