Мое время

Янушевич Татьяна

Я не всякий раз сопровождала Полонского в дальние поездки, то есть всего один раз. Сам он ездил много и уж каждое лето обязательно за границу. Тогда они с женой отправились в Венгрию, и он попросил меня навещать домашних. Значит, меня считают близким человеком, - подумала я. Сперва я чувствовала себя нескладно, не знала о чем говорить, терялась, - его мать казалась неприступной, даже суровой. Про себя я её называла "Пани Полонская". Но она сразу же освободила меня от напряжения, сказала просто:

– Не забывайте нас.

И

я стала приходить каждый день. Гуляла с мальчиком, покупала продукты, мыла пол. Это мне особенно нравилось - ползать на коленях по квартире, промывая углы, будто именно там таилась самая тайна его бытия, и в душе моей пела сентиментальная тарабарщина: "Я живу в Вашем доме, уже давно, может быть, кошкой или собакой, каким-нибудь маленьким домовым..."

Никогда раньше мне не было у них в доме так легко и утешно.

– Что вам приготовить?
– спрашивала Пани Полонская, - Вы любите яблочные оладьи?

Мы пили с ней чай, они были так похожи с Полонским, на одно лицо, я свободно болтала и дурачилась, иногда ей казалось, что мне холодно, она накидывала мне на плечи свою теплую кофту, и я сидела "в старомодном шушуне"... Тогда было холодное дождливое лето...

И вот уже остался последний день, - завтра они приедут!.. Мы готовимся к встрече, расставляем везде цветы, стряпаем, кажется, что-то...

Вдруг моей милой Пани стало плохо... Сначала она не позволяла вызвать неотложку, - "это бывает, ущемление грыжи, ничего, пройдет...", но потом согласилась. Может быть, меня пожалела?..

Мы несем её на носилках, тяжело, я боюсь, что тот второй не удержит, уронит, я бы на руках понесла...

Мне разрешили пройти в ванную помочь раздеться, они ведь знали - мать профессора Полонского, потом отвезти каталку до операционной...

Я вижу перед собой большой живот в черных узлах. Все расплывается от слез... Он как Земля... След кесарева сечения... Тайна имени... Он родился из Земли. Позади живота поднимается лицо, черты потемнели, будто лунные пятна... Она поднимает голову, чтобы проститься со мной:

– Все будет хорошо, я дождусь...

Месяц, два... еще долго... Полонский будет приходить ко мне... я занимаюсь своими делами, ко мне забегают друзья, иногда он пьет с нами чай, беседует, чаще просто тихо сидит в углу, или стоит у окна, смотрит, как на землю падает снег...

45. Post-office

Mon ami! My dear friend! Вы правильно выбрали себе адрес - до востребования. Как востребуюсь, так сразу Вы получите мое письмо. И никто нас не застукает.Здесь люди несталкиваемы, несмачиваемы общением, не смотрят глаз друг друга. Post-office.

В своем городе на почтамте мы, местные - как бы немножко иностранцы. Мне нравится порой зайти сюда и позвонить кому-нибудь:

– Алло, алло, как там у вас в Москве?..

Или написать письмо на телеграфных бланках, будто из дальнего путешествия... Или просто посидеть на жестком деревянном

диванчике в ряду ожидающих, в напряженной этой атмосфере отчужденья, душный гул резко прорывает "междугородний голос":

– Париж на проводе! Кто ожидает Париж? Пройдите в одиннадцатую кабину.

А Париж-то, оказывается, Алтайского края. Есть там у нас экзотические поселения.

Я Вам пишу со всех моих дорог, на телеграфных бланках, good my friend! Здесь, на чужих почтамтах я прохожу по залу из конца в конец, ищу глазами, - вдруг, кто-нибудь...

– Ах здравствуйте! Какими судьбами?.. И я проездом...

Post-office. Место нечаянных встреч. И место встреч назначенных:

– У Главпочтамта, завтра в семь.

Точный ориентир, точная привязка. Опорные узлы земной координатной сетки. И письма мои - ниточка, что водит меня по свету, не дает оторваться, заблудиться в лабиринте моих мечтаний. Ведь вдалеке от дома мы как бы уже другие, будто не полностью совпадаем со своим отражением в зеркале.

Сейчас мы путешествуем с Нинкой Фицей.

Отпускных хватило добраться до Ленинграда. А дальше, как в старые лихие времена:

"По далекой дороге

Я пошел наугад,

Я пошел наугад.

А краюшка и кружка

За плечами стучат,

Я пошел наугад."

– Где тут у вас дорога на Таллин?

"Пешком, с легким сердцем,

Выхожу на большую дорогу..."

Таллин - Колывань - город Калева, как записано в древнерусских летописях. На Алтае, да и у нас под Новосибирском тоже есть такие экзотические поселения - Колывань, ведь никогда не знаешь, где может сгинуть народный герой. А мать его Линда оплакивала его и наплакала целое озеро, сама окаменела с горя, вот скандинавы и назвали город - Линданисе.

Мы ходим с Нинкой по старинному городу, разглядываем удивительные башни, замки, соборы, "Старый Тоомас" поскрипывает на флюгере, стережет жилище людей. Каменные мостовые приводят нас на улицу Лабораториум, - вон она, оказывается, какая, только что вычитанная у Аксенова. Мы тоже залезаем в полуразрушенную башню и сидим там недолго, - тайна неглубока, но красива. Что ж с того, что все пути уже исхожены?

В церкви Олевисте мы попадаем на празднество баптистов, они как раз справляют день рожденья брата Тиарка. Церковь убрана ветвями яблонь, прямо с яблоками, и флоксами.

– Мы собрались сегодня со всех концов Союза Советских Социалистических Республик, - торжественно возглашает проповедник, - чтобы воссоединиться во Славу Господа нашего и поздравить брата Тиарка...

Нас приглашают воссоединиться самые разные люди, знакомятся, расспрашивают, рассказывают о себе. Кто тяжко болел, кто сирым остался, судьбы драматичны, но все заканчиваются одинаковой благостью, - пришли и спасли,

– ... теперь все мы стали братьями, помогаем друг другу и любой заблудшей овце...