Могильный червь

Каррэн Тим

В подвале было темно и пахло сыростью. Пол был грязный, и единственный свет проникал сюда через пыльное окно в дальней стене. Он давал лишь минимальное освещение в большом подвале, и она не могла быть уверена, насколько он велик и даже где она сейчас находится.

Она ждала там, ее грязное лицо было залито слезами.

Там было очень прохладно и сыро, и она поежилась.

Она продолжала твердить себе, что все случившееся – реальность. Это был не сон, не какой-то лихорадочный кошмар, от которого она проснется в три часа ночи. Это было реально. Ее похитил человек, который утверждал, что его зовут Джон Ширс, но она больше в это не верила. Этот человек был упырем. Психoм. Лиза видела по телевизору немало документальных

фильмов о настоящих преступлениях. Она знала, что такие вещи случаются. Она знала, что иногда монстры, вроде ее хранителя, похищают девушек и держат их на цепи в темных подвалах годами. Девочки были изнасилованы. Замучены. Озлоблены. И когда их спасали, если вообще спасали, они обычно становились безумны после того, что им пришлось пережить.

И тут она поняла, что безумие близко.

Она чувствовала, как онo скребется в ее мозгу, словно что-то запертое в гниющем стволе, которое хочет быть выпущенным. Сначала были паника и ужас. Затем отчаяние и ужас, клаустрофобия и шок. А теперь... теперь это было безумие. Безумие, похожее на черный сосущий бассейн, открывающийся под ней. И если она поддастся ему, если хоть на мгновение расслабится, то погрузится во тьму безумия на целую вечность.

Они ищут меня?– подумала она.
– Неужели полиция и сейчас ходит от дома к дому? Неужели Тара сошла с ума? Это было в газетах? О, Боже, как все это могло случиться и как долго она пробудет здесь? Дни? Недели? Месяцы? Годы? О, Боже, только не это, только не это, только... послушай...

Какой-то звук.

Что-то знакомое.

Это тот самый человек? Тот гребаный упырь и тот червяк, который был немногим лучше животного? Я буду держать тебя здесь, Лиза. Давай, кричи, если хочешь. Мне нравятся девушки, которые кричат. И я люблю их еще больше, когда они неподвижны, когда они спокойны. Возможно, тебе стоит это запомнить.

Именно в этот момент Лиза поняла, что слышит... дыхание. Да, тонкое, но хриплое дыхание доносилось до нее из темноты. Вытянув ноги, она старалась стать как можно незаметнее, прислушиваясь и вглядываясь в темноту. Вдалеке виднелась стена, а рядом с ней... неясная фигура. Это мог быть ящик или перевернутый стул, но Лиза так не думала. Чем больше она смотрела, тем больше видела что-то еще.

Две блестящие штуки.

Глаза.

Глаза, следившие за ней.

Глаза, которые, вероятно, наблюдали за ней уже некоторое время.

Как стеклянные глаза, как глаза заводной обезьяны или марионетки: блестящие и мертвые, но, может быть, не такие мертвые, какими они должны быть. Это она, и ты это знаешь. Это та девушка. Червь. Эта глупая, безмозглая, грязная маленькая девочка, которая, может быть, и не более чем животное, но, может быть, она не так глупа, как ты думаешь, потому что ТЫ прикована к стене, Лиза. Ты тупая сука, которая села в чужую машину и крутанула руль гребаного шанса, и это после того, как тебя всю жизнь предупреждали, чтобы ты не брала конфеты у незнакомцев. Так кто же теперь самый ТУПОЙ? ТЫ позволила этому случиться. ТЕБЯ соблазнили без всяких усилий. ТЫ положила голову на отсечение. ТЫ села в ту машину. С таким же успехом ты могла бы крикнуть: "ПРИСТАВАЙ ко мне, НАСИЛУЙ меня, УНИЧТОЖАЙ меня", потому что в каком-то смысле именно это ты и сделала. А теперь ты здесь. Ты скована цепью в грязном вонючем подвале в компании с могильным червем, и разве это не что-то особенное? Тот же ползучий ужас, который зарубил Маргарет топором. Ты тупая сука... кто теперь твой папа?

Проглотив страх, паранойю и целый каталог печалей, она спросила:

– Там кто-то есть?

Чмокающий звук, похожий на приоткрытые губы.

Шорох ткани.

– Кто там?

Послышалось быстрое вороватое шарканье,

а затем что-то выскочило из темноты с непристойным подпрыгиванием. Она подумала, что это какой-то огромный, бледный, безволосый паук, потому что оно было очень похоже на него, но это была всего лишь Червь. Она подпрыгнула рядом с Лизой и просто сидела, раскачиваясь взад-вперед на корточках. Черные волосы упали ей на лицо. Ее руки и ноги были испачканы грязью. Ноги у нее были грязные. На ней была длинная белая футболка с эмблемой Барби. От нее исходил запах мочи и влажной земли.

Она не подошла ближе.

Лизе захотелось закричать. Она не знала, что такое Червь, и какой-то чисто суеверный страх подсказал ей, что она даже не девочка, а какая-то зловредная тварь из могилы. Но она знала, что не может думать о таких вещах, не может позволить своему воображению разгуляться. Ей нужно было собраться с мыслями, успокоиться, хотя сейчас она дрожала и внутри, и снаружи.

– Червь, - сказала она.
– Ты можешь отпустить меня?

Червь покачала головой. При этом ее дыхание становилось все громче. Оно звучало флегматично и перегружено, как будто она была больна.

– Червь.

Девушка пристально посмотрела на нее сквозь длинные и жесткие волосы. В левой ноздре у нее пузырились сопли. Они лопнули, когда она вздохнула. Она облизнула губы и улыбнулась. Зубы у нее были очень желтые и кривые.

– Ты думаешь, я красивая?
– сказала она насмешливым детским голоском, хотя ей было лет четырнадцать-пятнадцать.
– Ты считаешь меня хорошенькой маленькой девочкой? Хочешь поиграть со мной?

На этот раз Лиза чуть не закричала.

Кляп с нее сняли, но лодыжки были связаны вместе, а запястья скованы железным засовом, сделанным, по-видимому, вручную и прикрепленным цепью, собачьей цепью, к стене позади нее. Если Червь решит напасть на нее, она мало что сможет с этим поделать.

– Да, - сказала она срывающимся голосом.
– Ты очень хорошенькая. Я бы поиграла с тобой, но я связана по рукам и ногам. Если ты меня отвяжешь, я буду играть с тобой.

Червь покачала головой.

– Нет. Ему бы это не понравилось. Я не должна с тобой разговаривать.

– Где же он?

– Спит. Днем он спит.

Это не стало для Лизы большим сюрпризом. Конечно, днем он спал. Вероятно, он спал в гробу и пил кровь.

– Ты можешь развязать мне одну руку?

– Нет!

– Тогда мы не сможем поиграть.

Червь хихикнула с сухим звуком, который напомнил Лизе скрип ржавых петель на дверях хранилища.

– Есть и другие игры. Я играла в игры с другими в цепях. Иногда мы смеемся. А иногда и нет.

Осознание того, что она только что сказала, ударило Лизу. Я играла в игры с другими в цепях. Боже. Значит, она не первая. Этот чертов монстр приводил сюда других девушек. Но где же они? И что он с ними сделал?

Червь подползла ближе. Она задела Лизу, и на ощупь ее плоть была прохладной, сырой – трупной – но руки у нее были горячие и лихорадочные, и они ласкали ее. Лиза подумала: Если она не перестанет трогать меня, я сойду с ума, я начну кричать, и я не перестану, ну пожалуйста, отстань от меня, пожалуйста, убери эти влажные вонючие руки от меня.

– У меня есть кукла, - сказала ей Червь, перебирая волосы с лица. Ее глаза были невероятно темными и прозрачными, как жидкая ночь. На лице у нее были струпья, узор из старых шрамов. Несколько свежих порезов. Один из них все еще кровоточил.
– У меня есть кукла, - сказала она.

– И кто она?

Червь снова издала кудахчущий звук.

– Ее зовут Дирдри. Она очень хорошенькая.

Лиза решила зацепиться за это.

– Где же она?

Червь ткнула длинным белым пальцем ей за спину.