Могильщики талантов
Шрифт:
— Он также гад и пидарас, а заодно и лидер мнений, — продолжал бубнить Дима, а, поскольку говорил тем же тоном, автор так же привычно кивал. — Названия всегда умел делать классные.
— Ну, да. Ну, да. Названия у него очень хорошие.
— Продающие названия, — подчеркнул Дима. — Вам надо научиться придумывать такие же.
— Я придумываю!
— Пока что название вашего романа «Погребальное шествие» — самая настоящая фекалия.
— Ну, да. Ну, да. Что? Могу я попросить вас развить эту тему? — Игорь Престолов перестал кивать.
— Конечно, — разрешил Дима и выжидательно замолчал.
Игорь Престолов смотрел на него, не мигая.
— Ну? —
— Ну!
— Просите.
— О чём?
— А чего вы хотели?
— Я чего-то хотел?
— Если только вы помните, о чём шла речь.
В кабинете повисла тишина. Редакторы затаили дыхание. Только шум вентиляторов, охлаждающих блоки питания, мог нарушить её, но он давно отфильтровывался как привычный фон.
— Хорошо, я прошу вас, уважаемый сэр, — приниженный автор включил фентэзийный шаблон, лишь бы вернуть нить разговора.
Дима легко мог вынести мозг, если того хотел. Обескураженного человека легче заставить соглашаться.
— У романа плохое название, — прошамкал он, тыча в грудь бородой. Книгу с таким названием мало кому захочется взять в руки, не то, что купить.
— Ну, да… — по привычке закивал Игорь Престолов, но встрепенулся. — Чем оно плохое?
— Оно будет отпугивать читателя.
— «Погребальное шествие» — это аллюзия к Ференцу Листу! Звучание моего произведения такое же, как у него. Я и третью часть назвал «Размышления о смерти», чтобы читатель двигался в русле классика.
— Да читатель убежит с криками ужаса прямо из магазина, — решительно заявил Дима.
— Но ведь Листа слушают! — подпрыгнул автор.
— С отвращением, — сказал редактор. — Как с отвращением читают «Раковый корпус». Не потому что написан плохо, а потому что про рак. Людям это не нравится. Они этого боятся. При выборе названия надо учитывать такой немаловажный фактор как отвращение. Это сильное чувство наравне со страхом, радостью, печалью относится к числу базовых человеческих эмоций. Часто оно пересиливает голод и вожделение и произрастает из того же корня, что и страх.
Игорь Престолов глубоко задумался. Покачался на стуле. Покрутил носком ботинка по полу. Выровнял бумаги по краю стола.
— Но мне же не противно, почему им должно быть противно?
— Профдеформация психики, — вытолкнул сквозь бороду фентэзийный редактор. — Вы слишком глубоко окунулись, чтобы замечать. Погружаясь в работу над произведением, подолгу обдумывая антураж, внешность, поведение и характеры персонажей, человек невольно вырабатывает толерантность к их эстетическим, моральным и физическим изъянам. И когда доходит дело до названия, автор придумывает, что на душу ложится. Не обязательно первое, что взбрело в голову. Плохое название способно великолепно передавать дух книги, как у вас. Оно может раскрывать идею, даже нравственный императив произведения, всё так. Вы это чувствуете и видите в первую очередь, потому что привыкли, но у читателя вашей привычки нет. По факту, образуется книга, прикоснуться к которой противно, как будто она заразная. Первым мне об этом расскажет отдел сбыта. А потом даст нагоняй главный редактор.
Автор лихорадочно прикидывал.
— Но ведь «Ложная слепота» Питера Уоттса продавалась? — нашёлся он.
— Во-от! Начинаете соображать, — возликовал Дима. — А могла бы продаваться лучше. Такое название там не к месту вообще-то. Можно было сделать точней и привлекательней.
— Кто ещё? — мрачно спросил Игорь Престолов.
— Чук Паланюк со своим «Удушьем». Такие названия, как черви на трупе. Помогают определить порченый продукт разума. Теоретически,
Априорная готовность внимать застывала у автора на лице под тирадой брезгливого Димы.
— Что теперь будем делать? — мрачно спросил он.
— Подумаем и придумаем хорошее название, от которого читатели не будут плеваться.
— Контрапункты смыслов и диссонирующие созвучия аллегорий шествуют мерной аккордной поступью в бездну забвения? — с обречённостью в голосе спросил Игорь Престолов, о музыкальном образовании которого интернет не говорил ни слова.
«Тупорылый фэндом!» — заскрипел зубами обманутый в лучших чаяниях криминальный корреспондент.
— Да, куда-то туда, — легко положил на чувства покладистого автора Дима. — Читателям они не нужны, а, кому нужны, те прочтут книгу, всё найдут и поймут. Главное, чтобы они книгу открыли, а для этого купили.
— Давайте, подумаем, — смирился писатель. — Что вы предлагаете?
— Вы — автор, вам решать, — Дима долго проработал в издательстве и умел сбрасывать с себя ответственность.
Игорь Престолов долго смотрел в пол.
— Книга непростая, — наконец молвил он. — Хоть и увлекательная, но сложная… — он помолчал. — Тем не менее, повествует о красоте мира, несмотря на его кажущуюся жестокость и кровопролитие… С казнями и… — выдавил он. — Мракобесием…
— И? — поощрительным тоном подтолкнул редактор.
— Но сила духа и душевная красота всё равно побеждают в конце! — автор был готов пасть.
— Ну, же! Ну!
— Я предлагаю назвать «Сложная лепота».
24. КУДА УХОДЯТ МЕЧТЫ
Куда уходят мечты? Головной мозг человека при напряжённой работе использует до четверти всей энергии организма, то есть двадцать пять процентов поступившей в кишечник пищи. Но он столько же выделяет! Это логично и физиологично. Если он съел, значит, он выделит. От этого никуда не деться. Организм подобен трубе. В одну дырку человек засовывает вкусняшки, из другого конца выпадают продукты переработки мысли. Таким образом, в особо напряжённый период интеллектуальной активности до четверти высранного дерьма является продуктами метаболизма головного мозга.
«Куда уходят мечты? — задумался Алексей, глядя в монитор. — Почему ушедшие мечты так дурно пахнут?» Он не находил ободряющего ответа, но приходил к выводу, что непригодные мечты изначально были дрянные.
Также Астролягов понимал, что чем больше человек думает, тем больше он выделяет.
Оттого великие мыслители, философы и творчески люди такие токсичные.
Алексей скучал на работе, осваивая дрянной самотёк. За каждую рукопись надо было отчитываться перед Игорем короткой рецензией. Внутреннюю рецензию автору не показывали, чтобы не огорчать его правдой. Для автора требовалось написать отдельное письмо. Астролягову было не жалко. После прочтения рукописи часто хотелось высказаться. Бурная мыслительная деятельность, порождённая художественной литературой низкого качества, приносила свои плоды.