Могильщики талантов
Шрифт:
— Почему о литературе? О книгах, — придав голосу солидности, Алексей постарался развенчать возможные обвинения в романтическом идеализме.
— Ну, да, про товар, деньги и новый товар. А где деньги, там кидалово и всяческий нуар.
— Давно ты там?
— С девяносто третьего до миллениума.
— Это там ты научился считать, — вспомнил Алексей корпоративную битву. — «Минус один», «минус два»?
— В школе. В пятом классе мы проходили отрицательные числа.
По нейтральному выражению на лице, не понять было, правду говорит он или шутит.
— Ты где служил?
— В Воронеже-сорок пять, потом из учебки в Смоленскую область рэксом
— Да в связи с криминальными боевиками вспомнил, как ты байкеров лихо отсекал.
— Это я в спортзале научился, — оживился Григорий. — У нас тренер хороший был.
— А что за спорт?
— Типа самбо и рукопашного боя в одном флаконе. Я после армии решил, что пойду в бизнес, денег будет много и их надо охранять, вот и записался на секцию. И в бассейн, разумеется. Времени тогда много было. Потом деловая круговерть затянула, любовь и прочее, тогда и заниматься бросил.
На последнем слове он помрачнел. Вероятно, отход от спорта был связан с печальными воспоминаниями.
— Сейчас-то времени полно, — утешил Алексей.
— В бассейн хожу по выходным, — обронил Григорий. — Дома турник. А так здоровье уже не то, что после армии. Нож надо носить. На случай столкновения со всякими…
«Авторами!» — ужаснулся Астролягов.
— …мотоциклистами.
— Так ведь зарежешь — в тюрьму сядешь?
— Резать не обязательно. Можно рукояткой так приложить, что вырубишь надолго. Главное, не стой на месте и действуй решительно.
— Тебе реально всё равно?
Григорий пожал плечами, потом зверски улыбнулся.
— Тебя это совсем не парит? — изумился Алексей.
— Слегонца парит, но не так, чтобы очень.
— Наверное, хорошо, что я в девяностые не занялся бизнесом, — порадовался составитель детективной серии.
Григорий справился с рукописью за вечер и ночь.
— Готово, — сказал он на следующий день.
— Как тебе правка? — Алексей удивился усердию автора и на всякий случай встревожился.
— Нормальная правка, — из-за монитора на Астролягова глянули зелёные глаза, и в них не было ни злобы, ни желчи. — Я кое-что откатил, но мало. Ты редактируешь лучше Плотникова. Забирай текст.
Он щёлкнул мышкой, и через минуту оутлук явил письмо «Правка!» с прикреплённым файлом «Девушка из Гатчины-правка_окончательная. docx». Одобрив редактуру, Григорий изрядно добавил поверх, вероятно, оценив на произведение свежим взглядом. Сведя все исправления, Алексей обнаружил, что детектив читается значительно лучше. Тут же Григорий прислал эскиз обложки от художника, с которым работал сам и который оформлял книжки Игоря. Рисунок был выполнен в знакомой технике сепии, но был не коричневым, а разных оттенков серого с яркими жёлтыми деталями. Это было просто и в то же время потрясно. Астролягов не предполагал, что девушка на обычной автобусной остановке может выглядеть так стильно. Григорий прислал аннотацию, и её Астролягов воткнул в книжку без исправлений — в такой что-то менять, только портить.
Макет был изготовлен на удивление легко и быстро. Делала теперь дизайнер Катя, проявляющая к Астролягову большое расположение. Книга ушла в печать как по маслу.
«Везучий», — оценил продвинутое качество автора редактор-составитель.
Понемногу жизнь в «Напалме» стала налаживаться. Даже девочка-бульдожка стала смотреть на него по-дружески, мирно. То ли Ната всё объяснила, то ли время вылечило.
Тантлевский поведал новость, что пока роман в издательстве валялся, будучи отложенным в долгий ящик и
— Как-то неудобно вышло, — говорили промеж себя редакторы. — С другой стороны, оно и к лучшему, можно не печатать.
«Какие же мы всё-таки могильщики талантов» — замучила Астролягова совесть.
— Автор с возу — конторе легче, — постановил Тантлевский.
Все охотно согласились с начальником. От этих творцов сплошные проблемы, а проку — кот наплакал. Только масса авторов приносит фирме ощутимую пользу. На этом фоне утрата одного — не потеря для крупного издательства, у которого писателей — пруд пруди.
Со смертью автора ушло подспудное чувство вины перед ним. И начался февраль — последний месяц зимы!
Это был тихий, благостный период. Все графоманы, молодые талантливые авторы и просто сумасшедшие впали в спячку. На электронной почте наступило затишье. Главным развлечением Астролягова сделалось чтение бложика a_r_maniak.livejournal.com, который после похорон старался не упускать из вида.
Занятие было интересным. С новинкой у Черкезишвили не заладилось.
Как только «Много чести» поступили в продажу, книгу немедленно приобрели и с упоением прочитали многочисленные поклонники. И принялись плеваться, не узнавая почерк мэтра.
Вопрос «Кто это написал?» повис в воздухе.
Вопрос «Как так получилось?» звучал в комментариях на разные лады.
Получив отрицательные отзывы читателей, Черкезишвили повёл себя как суетливый пидарас. Поначалу он оправдывался интеллигентно и мягко, но быстро начал огрызаться по-интеллигентски — истерично и грубо. Когда он назвал причиной дурную редактуру, кто-то из поклонников робко заметил, что роман опубликован в авторской редакции, и подкрепил утверждение отсканированной страницей с выходными данными. Для Астролягова это было открытием. Он и не думал заглядывать туда. Он вообще не собирался открывать «Много чести», экземпляр которого хранился у него дома, но тут полез и убедился, что указание существует. Должно быть, постарался Тантлевский по распоряжению гендиректора, который больше не доверял плаксивой звезде.
Комментарий с наглядным доказательством просуществовал недолго. Едва наивному свидетелю принялись отвечать другие пользователи, Черкезишвили быстро удалил ветку, а юзера забанил.
По меркам сетевой морали то был поступок, недостойный даже пидараса.
Гурам Вахтангович отворил ворота в персональный ад. В конец книжки полезли все, имеющие под рукой экземпляр, убедились в наличии указания «Текст публикуется в авторской редакции и коррекции» и принялись обмениваться мнениями. Теперь под каждым следующим постом, которые Гурам Вахтангович был вынужден регулярно выкладывать, чтобы не утратить связь с аудиторией, хотя бы один тролль обязательно вешал скан с выходными данными, пусть под угрозой бана, зато с левого аккаунта. Результатом стало ограничение возможности комментирования. Черкезишвили поставил режим «только для друзей», чего тролли и добивались. Жертва дала слабину. Накал давления усилился. Недоброжелатели, которых оказалось удивительно много, стали растаскивать цитаты и скрины по своим уютненьким. Астролягов заметил, что пользователи ЖЖ за отсутствием серьёзных свершений пользовались малейшим скандалом для придания жизни своим унылым бложикам. А неискушённый в интернет-баталиях маркиз Арманьяк лишь потрафлял троллям набигать и довлеть.