Могильщики талантов
Шрифт:
— Эр. Эс. Эф. Эс. Эр, — с расстановкой ответил Ринат.
Отбивка была столь чёткой, что все сотрудники «Напалма» увидели серию с точками.
41. ЗАГОВОР
Алексей старался убедить себя, что вступает в сговор с Далёвым, дабы проверить его, но чувство вины тяготило. Получалось, что он собирается исследовать авторов и их отношения с редакторами за спиной сотрудников «Напалма». Если маньяк в результате будет найден, существовала ненулевая вероятность, что коллеги узнают о расследовании, перестанут ему доверять, а начальство решит уволить.
С
Выбор «нежелаемое-нежелаемое» был гнетущим, но Астролягов не мог отказаться, потому что боялся мутного товарища. В отдалении маячила возможность накопать улик на него, и эта перспектива пугала ещё больше. Однако держать под рукой Ника Далёва, если он окажется убийцей, было гораздо лучше, чем позволить маньяку разгуливать на стороне.
Криминальные журналисты сидели в студии под крышей высотки на Воронцовском бульваре. В вентиляции завывал апрельский ветер, который был на 22 этаже особенно свиреп, от него дрожали стёкла балкона. Казалось, «орлиное гнездо» сорвёт с этажа под стон падших душ, что вьются над Девяткино со времён основания там капустных полей, и унесёт мимо долгостроя в посёлок Бугры, где их встретят дети пьяных трактористов и алкогольные мутанты местного Крауч-Энда. В такой атмосфере очень хорошо чувствовать себя сыщиком. Экзистенциальный ужас делал охоту на маньяка даже уютной.
Этому способствовал коньяк и родственник со Среднеботуобинского нефтегазоконденсатного месторождения, врач-терапевт Андрей Чарушкин, которого любитель сокращений Ник посоветовал звать «Док». На это погоняло родственник охотно откликался, видимо, привык. Он был опрятный приветливый мужик с докторской бородкой, докторскими очками и докторским оптимизмом, за особо лютые проявления которого Ник Далёв называл его доктором Чернушкиным. Лысину Док пытался скрыть гладким выбриванием башки, и эта слабость добавляла ему милоты.
Доктор жил в родительской квартире Ника, откуда в январе съехал наниматель, и намеревался скрасить полугодовой отпуск, помогая в журналистском расследовании. Ни о журналистике, ни о криминалистике Док не знал ничего, зато был полон соображений о психологии безумных убийц. Его убеждение основывалось на жизни в суровом краю.
— Ах, прелесть, — говорил он, разнюхивая коньяк, прежде чем попробовать на вкус. — У нас водку не пьют.
Доктор Чарушкин отхлёбывал из коньячного бокала маленькими глоточками и как будто наслаждался вкусом посредственного дагестанского бренди, бутылку которого Астролягов зацепил возле метро.
— У вас в «Роснефти» сухой закон? — полюбопытствовал Алексей.
— У нас пьют только спирт, потому что водка при минус пятидесяти не забирает, — охотно просветил доктор.
— А если спирта нет? — ехидно спросил Ник Далёв.
— Тогда мы пьём ломовую водку, — доктор Чарушкин вытряс в пасть последние капли, незаметно опустошив бокал, и мило улыбнулся. — Для получения продукта требуется эмалированное ведро и лом. Откупориваешь на улице бутылку и льёшь по замёрзшему лому. Вода сразу вымерзает, а в ведёрко начинает капать этанол. С бутылки немного выходит, поэтому бутылками надо запастись, но тоже по уму. Держать на улице нельзя, чтобы водка не замёрзла. Спирт из неё никуда не денется, но застынет посерёдке в виде шарика, выковыривай его потом.
— Да ну тебя, Чернушкин, с твоими полярными рецептами, — Ник Далёв утёр холодный пот. — Давай долью.
— А вы что не пьёте? — невинно поинтересовался доктор, подставляя бокал.
— Страшно, — признался Астролягов.
— Жить вообще страшно, — философски рассудил доктор. — На Чукотке когда южак дует, люди в океан улетают, а ничего — живут, осваивают местность.
— Хорошо у вас там…
— Приезжайте.
— Только за государственный счёт, по приговору суда, — деликатно отказался Астролягов.
— Значит, ждём! — постановил Док, и, подтверждая заслуженное звание доктора Чернушкина, поднял тост: — За криотерапию — самый доступный и действенный метод лечения для граждан Российской Федерации!
После мрачной темы циркумполярных концлагерей обсуждение психологии серийного убийцы показалось Астролягову лучиком света в тёмном царстве окраины Девяткино. К тому же, закончилась бодяжная конина, и Ник Далёв достал из холодильника апельсиновый ликёр. Подмороженный, он нечувствительно прокатывался по пищеводу, оставлял во рту богатое послевкусие средиземноморского лета и давал по шарам.
Разложили бумаги и сели вокруг журнального столика, как настоящие заговорщики. Не хватало только свечки и кинжала.
— Клятву будем приносить? — спросил Док, он тоже что-то почувствовал.
— Мы никогда перед началом журналистского расследования клятву не приносили, нефиг и начинать, — отмахнулся Ник Далёв. — Для начала нам следует разграничить участки поиска. Лёша, я предлагаю тебе взять на себя всех авторов, включая отвергнутых МТА, которые сумели засветиться в архиве электронной почты. Мы с Доком займёмся редакционной братией. Проверим их связи, контакты, изучим «Напалм» снаружи. Может быть, найдём пересечения с твоими фигурантами.
«Когда ведёшь расследование, главное, не выйти на собственный след», — мрачно подумал Астролягов и представил целебное воздействие криотерапии в духе лучших строк Шаламова и Солженицына.
— Ладно, — он снял колпачок с гелевой ручки. — Давай прикинем, среди кого будем искать.
Он представил длинный список авторов и сколько времени понадобится, чтобы просмотреть всю их переписку с покойным Веней.
— Предлагаю сразу отсеять тех, среди кого не надо искать, — зашёл с неожиданной стороны Док.
Гелевая ручка замерла, не коснувшись бумаги.
— Если вы считаете, что маньяк является серийным убийцей, имеет смысл исключить из круга подозреваемых случайных посетителей редакции, пусть они и вели себя буйно.
Астролягов поймал торжествующий взгляд Далёва, мол, что я тебе говорил! Родственник оказался полезен с первой минуты расследования.
— Мы считаем, что убийца — какой-то псих из наших постоянных авторов, — поделился своей шаткой версией Астролягов, привыкший в издательстве говорить во множественном числе как работник низшего звена и жертва коллегиальных решений. Это было защитная реакция. Решения не всегда принимали в его пользу, и приходилось укрываться за спинами товарищей, чтобы гнев автора пал на коллектив и рассеялся.