Мои горные лыжи
Шрифт:
В конце 60-х возможности заниматься горнолыжным спортом в Красноярске были скромные. Нет, горы - то были, те же самые, что и сейчас. Не было подъёмников. А с начала 70-х всё начало меняться. Появились буксировочные подъёмники типа ВЛ1000 на Сопке, Каштаке. В середине 70-х такой же подъёмник появился в Дивногорске, потом 2-ой подъёмник там же. Стали создавать горнолыжный комплекс "Бобровый лог". Мы были такие нетерпеливые, что как-то со Славой Лупининым поднялись пешком наверх по основной трассе спуска. Сделать это было не так-то просто, потому что вся трасса была завалена спиленными деревьями.
В это же время в Красноярске появился человек, который много сделал для развития горнолыжного спорта. Эта Валентин Иванович Махов.
Его переманили к нам, по-моему, из Междуреченска Кемеровской области.
Много лет Валентин Иванович вынашивал идею создания современного горнолыжного комплекса на склонах горы Абатак. Это вверх по Базаихе километров 12 от мраморного карьера. Но в этом проекте было 2 серьёзных препятствия – приличный кусок новой дороги и зона заповедника. Обо всём этом Валентин Иванович рассказывал мне на Ивановском Снежнике, где мы катались, а он проводил соревнования. Как он не один раз с вертолёта изучал эти места, как нашёл специалистов для проработки пилотного проекта, как пытался найти средства. К сожалению, Валентин Иванович рано умер, и всё так и заглохло. И вообще с середины 90-х годов в Красноярске, по сравнению с другими регионами России, все горнолыжные дела как-то подзаглохли. На Урале появились прекрасные комплексы: Банное, Абзаково, Завьялиха. Построили новые современные кресельные подъёмники и гостиницы на Гладенькой. Почти с нуля создали на мой взгляд лучший в Сибири комплекс в Байкальске. Там бы ещё установить хорошие кресельные подъёмники да мировому сообществу приложить усилия и спасти Байкал от целлюлозного комбината. Поменять очерёдность и вместо первоочередного закрытия атомного реактора по наработке оружейного плутония уничтожить, к чёртовой матери, этот комбинат, построив прежде экологически чистое предприятие, чтобы люди не пострадали от отсутствия работы.
Шерегеш изменился неузнаваемо. Когда мы с Томой были там первый раз в 1984 году, там были 2 подъёмника ВЛ-1000 друг за другом и скромное здание горнолыжной школы. Катались мы 2 дня, но только на нижнем подъёмнике, так как верхний засыпало снегом под самую крышу. Ещё 2 дня катались в Таштаголе. Зато когда я приехал в Шерегеш в феврале 2006 года, я ничего не узнал. Отличные склоны, рабочие ратраки. 2 кресельных подъёмника под 2 км длиной каждый. И куча гостиниц. Или от бедности, или от жадности, или по недомыслию, но гостиницы стоят практически друг на друге. Я помню, что вокруг той одинокой школы 1984 года, на месте которой стоит гостиница "Мустаг", был шикарный лес. Лес этот выхвастали начисто и налепили гостиниц. Это, видимо, издержки дикого капитализма в нашей стране. И главное в Шерегеше – это перспектива расширения комплекса. А в Красноярске за последние 30 лет появился только клуб семейного отдыха "Манский Вираж", благодаря частной инициативе Злобина О.Н. и Шепеленко А.Н., да расширили и обустроили левую трассу в Дивногорске, благодаря опять же частной инициативе Шепеленко В.А.
Вот только трамплинов в Красноярске появился целый комплект, в том числе и полётный. Наконец, в 2006 году дело сдвинулось с мёртвой точки и "Норильский никель" по сути заново создал горнолыжный комплекс "Бобровый лог". Сделано всё по высшему классу- и два 4-х кресельных подъёмника, 1 из которых скоростной, и оснежнение, и фитнес центр, и сауна, и рестораны, и туалеты. Даже изящная эмблема в виде бабочки и современное название "Фан-клуб". Не говорю уже о новом мосте через Базаиху, новой дороге, автостоянках и просторной набережной. Это обустройство выполнил город.
После того, как мы с Томой стали заниматься горными лыжами и съездили в большие горы (Домбай, Терскол), мы поняли, что детей наших близняшек Таню и Юлю нужно
Женщина уже в годах. С хриплым простуженным голосом. Удивительно, что она вообще не потеряла свой голос за долгие годы тренировок. Ведь на горе бывает и мороз, и снег, и ветер, и сырой туман. И ведь кричать надо, иначе тебя никто не услышит. Когда мы первый раз услышали на горе, как Ольга Михайловна командует своими подопечными, то подумали – испугает она наших домашних тихих девчонок. Её внешний грозный облик совсем не соответствовал внутреннему содержанию. Это был добрейшей души человек, ответственный и надёжный. И наши дети это сразу поняли, и восемь лет под её крылом прозанимались в секции, м0таясь на сборы, тренировки и соревнования по всей стране – Кольский полуостров, Урал, Горная Шория, Ивановский снежник, Ташкент.
Мы понимали, что посещение горнолыжной секции на сопке – это ведь не в бассейн ходить или в музыкальную школу. В тот район ходил только 12-ый автобус с конечной остановкой совхоз Удачный. Ходил этот автобус нечасто и вечно переполненный. Потом ещё по лесу километра полтора. Днём ещё куда ни шло. А вечером, после занятий? Тревожно нам было. Да ещё дети наши были совсем домашние и в автобусах-то почти не ездили. Поэтому первое время с детьми ездила тёща Марина Еремеевна. Автобус №12 всё же ходил по расписанию и на остановку нужно было попадать ко времени. Наручных часов у Марины Еремеевны не было и она в сумке таскала здоровенный будильник. Иногда этот будильник начинал громко звонить в сумке, или она с гордым видом доставала его, чтобы уточнить время, чем приводила пассажиров в неописуемый восторг и смущала детей. Однажды они пропустили автобус и сели в такси. Когда водитель спросил, куда ехать, Марина Еремеевна ответила – "На Слом". Расстроенные дети тут же поправили " Бабушка! Мы же тебя уже учили! Не слом, а слалом, на Сопку!"
Как рассказывала Марина Еремеевна, первое время дети не решались садиться в переполненный автобус и ждали другой. В результате опаздывали, и лыж им не доставалось, так как на всех не хватало. Если даже приезжали во время, то при получении лыж их тут же оттирали от окошка и они опять оставались ни с чем. Ну, не умели они ещё толкаться и постоять за себя. Каково же было наше удивление, когда через месяц всё резко изменилось. Как-то вместо Марины Еремеевны с детьми поехала Тома. Далее с её слов. "Подошёл переполненный автобус. Я не успела опомниться как Таня и Юля между ног по чьим-то сумкам затиснулись в автобус. Я сама-то еле-еле успела. Когда стали выдавать лыжи, дети отважно ринулись в свалку и вышли победителями. Ну, дела!"
И ещё одно наблюдение тех лет. До посещения секции они у нас совсем плохо ели. Всё что-то рассматривали в тарелках, всё что-то нюхали. "Это я не хочу. Это я не буду". После того, как они стали посещать секцию, уговаривать их уже было не нужно. Мели всё подряд. Только подавай.
Наши дети были двойняшками и, конечно, немного отличались друг от друга, поэтому их можно было различить. В отличие от близнецов. Правда, если они были в домашней одежде. Когда же они были одеты по-зимнему, мы с Томой часто их путали, и поэтому у нас дома иногда звучал вопрос: "Ты кто?" Я - Юля следовал ответ. Или Таня. Ребятишкам из горнолыжной секции довольно быстро надоело путаться между Таней и Юлей и ошибаться. Поэтому они придумали оригинальное решенье и стали их обеих называть одним именем – Танюля. Так и прижились на сопке 2 Танюли. Однажды Таня и Юля поспорили со своими товарищами, что те их не различат. Подобрали специально абсолютно одинаковую одежду, подправили причёски, оделись поплотнее и сели в одинаковые позы. Но проиграли. Оказывается, у кого-то из них на щеке была царапинка, а кто-то ещё раньше это запомнил.