Мои? любимыи? (не) медведь (+ Бонус)

Юнина Наталья

— Хватит уже придуриваться. Держи, — забираю подарульки из рук «медведя» и ставлю на стол. — Итак, она звалась макраместка Алина… Все не могу привыкнуть, ну ладно, время поможет. Ты там трусы мне еще не начала плести?

— Нет.

— Это хорошо. Я посчитал нужным донести до тебя истинные размеры своей нижней части, а то еще сплетешь не то. К тому же, уязвленное эго не дает мне покоя.

Как и ожидалось, Потапов хватается за ремень и спускает джинсы.

— Ты больной, что ли?

— Да. Ты разве не помнишь,

как мы в одной психушке сидели, палаты были напротив, — вслед за джинсами этот абориген стянул с себя трусы.

— Сомневаюсь. В психбольнице строгое разделение на женское и мужское отделение. А ты, кстати, судя по всему, вообще к буйным относился.

— Молчать! Ну что ты за женщина такая?

— Вот именно, женщина гинеколог, а тебе нужен кабинет уролога. Он сразу за моим.

— А мне ты приглянулась. Давай, цыпа, расскажи мне, как все устроено у больших мужиков, — и тут Потапов надвигается на меня со спущенными трусами, волоча за собой джинсы. Ну, придурок. — Давай смотри или так страшно?

— Не страшно, — опускаю взгляд вниз, хм… прилично тут все, даже очень.

Но вся ситуация меня веселит, после спущенных трусов поняла, что он только с виду страшный медведь, на деле по ходу безобидный плюшевый мишка, еще и обиженка, видать.

— Ну и что там?

— Сыпь.

— Какая сыпь?!

— Венерическая.

— Какая к черту сыпь? У меня месяц бабы не было.

— Ну вот за месяц все и образовалось.

— Смотри ближе!

— Ой, так близко не надо, это снова нарушение моего личного пространства. Хотя подожди, дыши, это не сыпь. Просто родинка.

— Ну все. Ты труп, — Потапов натягивает трусы и джинсы.

— Не трогай меня, сначала помой руки, а только потом души меня или что ты там хочешь.

— Не пойму, ты реально больная или прикалываешься?

— Если честно, я порой сама не пойму. Ладно, расслабься. Я была не права. У тебя и вправду далеко не маленькое достоинство.

— Но ты не в восторге.

— А что я должна пищать? Ты меня, конечно, извини, но у вас, у мужиков, какой-то пунктик. Вы что реально думаете, что это красиво? Волоса волоса, посредине колбаса, что там красивого?

— Ты точно чокнутая. Тебя что не учили, что можно говорить мужикам, а что нет?

— Если бы научили, то я бы уже была замужем.

— Точно. Кто ж тебя такую вытерпит, реально в дурку можно попасть. Переодевайся, поедем ужинать. Хотя подожди. Дай еще посмотреть на тебя в этом халатике. Прелесть, как хороша. Вот только каблуки тебе придется носить всегда, а то больно мала.

И чтобы доказать свое превосходство в росте, Потапов подходит вплотную ко мне. Да, надо признать, на каблуках я чувствую себя увереннее, а так упираюсь ему носом в грудь. Но голову не поднимаю, еще чего.

— Какой у тебя рост?

— Метр шестьдесят.

— Заметно. Всегда не любил маленьких баб. Злые сучки, — Потапов отходит от меня на

шаг назад и вновь начинает рассматривать. А я тяну руку к корзиночке с малиной и беру ароматную ягоду в рот.

— Вкусно. Люблю малину, спасибо.

— Ты в курсе, что она не мытая?

— Пффф, кто моет малину?

— То есть малину грязную можно жрать, а мне нужно вымыть руки?!

— Ты трогал свои трусы.

— Не задницу же! А хотя с кем я разговариваю. Давай живо переодевайся, я был твоим последним клиентом.

— Представляю, что подумала администратор, но я никуда с тобой не пойду. У меня планы на вечер.

— Какие, к черту, планы? Детей и мужа нет. На мужика тут вообще намека нет. Никаких увлечений, требующих выхода из дома. Выходные дома и пару раз в год выезд к родителям. Что я упустил?

— Отсутствие моего желания идти с тобой куда-либо.

— Это серьезный аргумент, но меня он не беспокоит. Давай сразу договоримся, все и всегда решаю я, а ты слушаешься. Но так уж и быть, можешь повозникать, если это тешит твое самолюбие. Давай собирайся.

— Разбежалась. Что тебе надо, Саша?

— Ты напоминаешь мне одну больную собаку. Она тоже выеживалась не по-детски. На всех лаяла как бешеная и никого к себе не подпускала, а оказалось, что у нее в лапе огромная заноза торчала. Но думаю, у тебя занозы нет, ты сама по себе огромная заноза. Ну что поделать, попробуем помочь.

— Ты сравнил меня с больной собакой?!

— Не со скунсом же. Переодевайся, я есть хочу.

— Я все равно после шести не ем, так что никуда не поеду.

— Чего ты мне заливаешь? А кто вчера в семь вечера вышел из магазина с пачкой чипсов в руках?

— Ты что, следишь за мной?!

— Делать мне нечего. Для этого есть специально обученные люди.

— И кто из нас еще больной?! Псих!

— А ты не думаешь, что это может быть забота о тебе?

— Мы знакомы сутки. Какая еще забота?

— Обыкновенная. Человеческая.

— С чего бы это?

— А ты мне нравишься. Чокнутая, но чертовски привлекательная. Все, давай реально переодевайся. Я когда голоден очень зол. Тебе лучше не видеть меня таким. Поедем в какой-нибудь ресторанчик.

— Нет. Я не одета для ресторана. И вообще, завтра я сажусь на диету, значит сегодня можно гульнуть. Накорми меня вредной едой, а потом танцевать хочу.

— Поедем в Макдональдс? — с выражением полного безразличия говорит Потапов.

— Нет. Шаверму хочу, а потом танцевать и место я выберу сама.

— Шаверма и танцульки. Хорошо. Потом все же нужно договориться об экстренной госпитализации.

— Куда? В гастроэнтерологию или психушку?

— Второе.

***

Мы стоим возле ларька и реально едим шаверму. Не пойму, что вообще происходит и как это все понимать. А самое странное, что я и не против всего этого. Не могу объяснить, но мне реально хорошо.