Мои собаки (сборник)
Шрифт:
Теперь я понял, почему Сергей назвал меня единомышленником — не часто встречаешь на реке одинокого мужчину с собакой. И какая радость, когда у вас одни и те же привязанности, одинаковые взгляды на жизнь.
— И что я заметил, — продолжал Сергей, прихлебывая чай. — Собаки более человечные, чем люди. Ну, к примеру, собака никого не убьет просто так, а человек охотится ради удовольствия, развлечений. По телеку показывали, как на Камчатке бьют медведей с вертолета! Вот до чего дошли! У зверя нет шансов на спасение…
— Полностью разделяю твои мысли, — сказал я, попивая чай, как суп, ложкой из своей
— У нас с Тосей полная совместимость характеров. Мы понимаем друг друга с полуслова, с полужеста, — Сергей погладил свою любимицу, которая уже завалилась около него и тяжело дышала, высунув огромный, с детскую лопатку, язык.
От ласки хозяина Тося потянулась, шмякнув хвостом по тлеющему костру — полетели искры, запахло паленым. Дым, сидевший напротив и до этого с интересом смотревший на великаншу, проворчал — Ишь, развалилась красотка! Как у себя дома! Не забывайся, а то вмиг прогоню!
— Тося моя единственная радость, — сказал Сергей. — Я ведь разведенный. Она спасает меня от одиночества и болезней. У одного приятеля радикулит, прострелы, у другого барахлит сердце, а я и не знаю, где какие органы. Тося-то спит у меня в ногах, а собачья шерсть лечебная, сами знаете.
— А у меня две радости, — сказал я. — Два друга. Один сейчас на даче, а второй вот, путешествует со мной… В городе ведь домашним собакам несладко. Жуткий воздух, шум, во дворах особенно не развернешься… Да и кое-кому они мешают. Есть люди, которые готовы всех собак потравить. Какой там гуманизм! Они и не знают, что это за слово.
— У нас тоже такие попадаются. Но они есть во всех странах. Я недавно вычитал: какая-то японская экспедиция в Антарктиде оставила упряжку собак. Сами улетели, а собак оставили замерзать во льдах. Места в самолете не хватило. Каково?.. С другой стороны… Я тоже читал: один канадец потерял в тундре собаку. Так он за бешеные деньги нанял самолет и несколько дней искал собаку. Не нашел, к сожалению. Но хотя бы сделал все возможное, чтобы найти…
Тося слушала хозяина рассеянно, в полудреме — то ли уже не раз слышала эти истории, то ли раскисла не солнцепеке, а может, вообще была бессердечной. Но Дым слушал с величайшим вниманием, затаив дыхание. Когда Сергей рассказал о случае в Антарктиде, мой друг вскочил и в негодовании стал бить здоровой лапой по земле — был готов растерзать бездушных японцев, а когда Сергей рассказал о канадце, глубоко вздохнул и печально наклонил голову.
— Ну ладно, не буду вас утомлять, спасибо за чай. Нам с Тосей пора двигаться в сторону дома. Мы ведь к вам подошли, просто чтобы поприветствовать, — Сергей встал. За ним нехотя поднялась Тося.
— Оставайтесь! В честь нашей с Дымом вчерашней встречи, сейчас приготовим праздничный обед — пальчики оближешь!
— Нет, спасибо. В деревне, как вы догадываетесь, всегда работы хватает. Это сегодня у нас с Тосей выпало свободное времечко, а так мы много работаем. Тося пасет овец… И что смешно, ей помогают две дворняжки из соседнего поселка. Прибегают с утра к загону.
— Подрабатывают от нечего делать? — спросил я.
— Нет, к этой работе относятся со всей серьезностью. Ведь собака без работы слабеет, чахнет. Как и человек, сами знаете… Ну, мы пошли. Семь футов вам под килем! — Сергей крепко пожал
Глава двадцать восьмая. Ураган и наводнение
Начиная описывать вторую половину этого дня, сразу скажу — судьба все же решила отравить нам с Дымом праздничный обед — точнее, послеобеденное праздничное настроение. И, признаюсь, в какой-то степени ей это удалось, но в конце концов мы с честью вышли из всех передряг. Начну все по порядку.
Когда Сергей с Тосей отчалили, Дым со значением посмотрел на меня — Поехали! Мы засиделись на одном месте!
— Подожди, капитан! Руки еще болят, — я вновь довольно удачно изобразил боли в суставах. — И потом, серьезные решения не принимают на голодный желудок. К тому же, не забывай, сегодня у нас праздничный обед!
Праздничный обед мы приготовили из грибов туристок и последней банки тушенки — получился на удивление вкусный суп «фантазия». Во время еды я каждую ложку сопровождал здравицей в честь Дыма, перечисляя все его достоинства (в ответ он только хмыкал). Несколько ложек я съел в честь отзывчивых людей — доктора Нины и начальника Петрова. Не забыл и себя — пару ложек посвятил своему упорству в поисках Дыма.
Мой друг слопал свою порцию без всяких тостов, просто чтобы подкрепиться.
После обеда я, как заправский Ай-Болит, подлечил Дыму рану на лопатке, помассировал больную лапу, закапал в глаз капли, сделал перевязку и… мы тронулись в путь.
Неожиданно погода испортилась, поднялся ветер, налетели облака и, как ошалелые, заметались по небу; рябь на воде перешла в хлесткие волны, на байдарку обрушились холодные брызги. Особенно доставалось Дыму, ведь он сидел на носу лодки.
— Дым! Спрячься под палубу! Залезь в трюм! — крикнул я, но капитан замотал головой и продолжал прокладывать наш курс.
А погода все ухудшалась. Вообще-то этого следовало ожидать — за последние дни воздух слишком перегрелся, в нем скопилось столько энергии, что рано или поздно она должна была разрядиться. И вот этот момент настал. Ветер усилился, перешел в шквальный; крутые волны (каждая с бочку!) швыряли лодку, словно картонную коробку, и всячески пытались ее перевернуть; надо было немедленно искать спасительное пристанище, но одержимый Дым не давал команду причаливать.
Так было всегда: в самых трудных ситуациях он оставался невозмутимым, предельно собранным — то есть, отлично владел собой и, несмотря ни на что, упорно шел к цели. Но мне-то стало страшновато. Я промок до нитки (о Дыме и говорить нечего, но ему, выносливому, все нипочем), в лодке уже плескалась и булькала вода, а мой капитан все бесстрашно смотрел вдаль.
И вдруг перед нами открылось чудо — тихая бухточка с березами на берегу и ручьем, светлой змейкой сбегавшим в Великую; а напротив — прямо-таки изумрудный островок. Обычно Дым равнодушен к красотам подобного рода, но здесь разинул пасть, и я подумал — все-таки мой друг не лишен чувства прекрасного, но ошибся. Перехватив его взгляд, я заметил на берегу якорь. Старый, ржавый якорь, полузасыпанный песком. Дым учуял железо на расстоянии нескольких метров! (Честное слово, у него внутри какой-то мощный магнит!). И какое железо! Главный предмет моряков и речников!