Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе

Баграмян Иван Христофорович

Обратимся теперь к событиям, которые развернулись в начале февраля 1918 года на Кавказском фронте.

Турецкое командование воспользовалось перемирием, продолжавшимся более двух месяцев, и привело свои сильно потрепанные дивизии в боеспособное состояние для вторжения в Закавказье.

6 февраля в штаб 3-й турецкой армии поступило весьма важное сообщение о полном отходе русских войск со всего Кавказского фронта. Воспользовавшись этим обстоятельством, командование противника вероломно нарушило условия соглашения и 12 февраля внезапно развернуло крупными силами наступление по всему фронту. Из газетных сообщений в самых общих чертах мы узнали, что итогом боевых действий был захват 12

февраля Эрзинджана, а на следующий день и Байбурта. В дальнейшем, успешно развивая начатое наступление, турецкие войска к 24 февраля заняли на батумском направлении Трапезунд, а на эрзерумском – Мамахатун.

Работая над моими воспоминаниями, я из книги бывшего командира 1-го кавказского корпуса турок Кязым Карабекир-паши, изданной в 1939 году в Стамбуле, узнал, что на эрзинджан-эрзерумском направлении в феврале 1918 года наступало его соединение в составе трех дивизий, причем 36-я дивизия двигалась с запада непосредственно на Эрзинджан, 9-я обходила город с северо-запада, а 10-я находилась в резерве корпуса.

Каждая из турецких дивизий состояла из трех пехотных полков трехбатальонного состава с пулеметной ротой, кавалерийского эскадрона, горно-артиллерийского двухбатарейного дивизиона большой мощности и горно-артиллерийского дивизиона скорострельных орудий.

Корпусные части были представлены истребительным батальоном, санным батальоном с пулеметной ротой, горно-артиллерийским дивизионом скорострельных орудий. В корпусе к моменту наступления числился 1101 офицер, из них 755 боевых; 22 671 солдат, из них 14 182 боевых. Всего в соединении было 23 772 человека.

Оборону Эрзинджанского района вел отряд полковника Мореля; в отряде было три стрелковых батальона, одна конная сотня, одиннадцать пеших добровольческих сотен, пулеметная команда, одна полевая батарея и конно-горный артиллерийский взвод. Всего отряд имел 1800 штыков, 120 сабель, 6 пулеметов и 2 горных орудия. 90 процентов офицеров были из армян, остальные – русские.

Важно отметить, что, несмотря на превосходство в силах, 1-й кавказский корпус турок только в результате месячного наступления достиг района Эрзерума.

Неожиданно возникшие на фронте события, как и следовало ожидать, поставили «правителей» Закавказского сейма [12] в весьма затруднительное положение. К этому времени главные силы армянского и грузинского национальных корпусов находились еще вдали от линии фронта; не полностью сформированные, они не были в состоянии поддержать свои относительно слабые части прикрытия фронта, которые, вступив в борьбу против перешедших в наступление турок, оказались, по существу, предоставлены самим себе.

12

В феврале 1918 г. Закавказский комиссариат был преобразован в Закавказский сейм.

Конечно, о всех этих событиях, происшедших в феврале, я, будучи младшим офицером конного полка, ничего толком тогда не знал. До нас в Карс доходили только отрывочные сведения о боях, по которым нельзя было составить представление о действительном положении наших войск на фронте.

Здесь необходимо, думаю, сделать одну оговорку, чтобы потом, когда речь пойдет о событиях, происшедших в Закавказье в марте и в первой половине мая, у читателя было ясное представление о том, почему мы, молодые армянские патриоты, сражались в войсках, подчиненных пресловутому Закавказскому комиссариату. Дело в том, что в то время я, беспартийный и далекий от политики прапорщик, как и многие мои сверстники и сослуживцы, вообще очень мало

знал об обстановке, сложившейся у нас в Закавказье и в Советской России. Но мы все были преисполнены решимости во что бы то ни стало, хотя бы ценой своей жизни спасти родную Армению от жестоких захватчиков, которые уже несколько столетий приносили нашему народу неслыханные бедствия и страдания, а ныне угрожали самому его существованию. Думаю, что эти мои чувства и стремления легко понять каждому человеку, вне зависимости от того, к какой нации он принадлежит.

Нам, например, далеко не сразу стало известно, что 3 марта 1918 года между Советской Россией и кайзеровской Германией был заключен Брест-Литовский мирный договор, по которому Советская республика вынуждена была выполнить ряд кабальных условий, навязанных ей силой. В частности, Россия уступала Турции округа Карса, Ардагана и Батума. Это была вынужденная мера Советского правительства, одобренная ЦК большевистской партии и лично В.И. Лениным. Молодой Советской республике нужно было выиграть время, получить передышку в войне, собраться с силами для дальнейшего отпора интервентам. Вспомним, что в связи с ноябрьской революцией в Германии, свергнувшей кайзера, Советское правительство немедленно аннулировало заключенный в марте договор.

Таким образом, патриотические силы Армении, тянувшиеся к Советской России и стремившиеся к единению с ней, с одной стороны, должны были, видимо, солидаризироваться с русскими братьями во всем, в том числе и в вынужденном выполнении условий Брест-Литовского договора. Но, с другой стороны, будучи недостаточно информированы о событиях, происходивших в мире, и руководствуясь своими национальными интересами защиты родной земли (я имею в виду и военачальников), продолжали оказывать сопротивление турецким войскам после 3 марта, то есть формально не признавали Брестского мира.

Все это было, конечно, связано и с противоречивой, непоследовательной линией Закавказского комиссариата, который, как мы потом увидим, хотя и заявил об отделении от Советской России, надеялся все-таки на ее помощь и, отдавая приказы войскам о сдаче городов без боя, как бы косвенно признавал условия Брест-Литовского договора, подписанного Советским правительством.

Формирование эскадронов в Карсе к началу марта было завершено. 9 марта капитан Амирханян получил приказание подготовить свой дивизион к выступлению на фронт, чтобы в районе Эрзерума поступить в распоряжение генерала Андраника.

Весь следующий день мы готовились к походу. Дел было по горло. Надо было перековать часть лошадей, осмотреть и привести в надлежащее состояние седла и все конское снаряжение, проследить за укладкой в седельные сумки положенных в полевых условиях каждому всаднику предметов личного обихода и суточного запаса сухих продуктов. Особое внимание уделяли мы экипировке – состоянию обмундирования и обуви каждого солдата, вооружению и наличию положенного количества боевых патронов.

Хозяйственники эскадронов были заняты подготовкой к маршу походных кухонь, повозок, укладкой боеприпасов, продовольствия и фуража. К вечеру эскадроны были полностью готовы выступить на фронт.

Перед походом капитан Амирханян в самых общих чертах информировал командиров эскадронов и нас, младших офицеров, о боевой обстановке, сложившейся в последние дни на эрзерумском направлении. Нам стало известно, что наступавшие из района Эрзинджана турецкие войска оттеснили наш передовой отряд и вышли на ближние подступы к Эрзеруму. Нашему дивизиону поставлена задача как можно быстрее совершить марш по маршруту Карс – Сарикамыш – Караурган – Кепрюкей – Гасанкале, чтобы в районе Эрзерума присоединиться к частям дивизии Андраника.