Мокко
Шрифт:
Я закрыла глаза.
– Прости, Эндрю. Прости. Умоляю, прости меня.
Было слышно, что ему трудно дышать.
– Я так испугался! Я уже думал, что все пропало. Думал, что ты ушла. Что решила бросить меня, что между нами все кончено. Джорджия сказала, что видела тебя сегодня с каким-то типом на мотоцикле. Она видела вас из окна. Она сказала, что тот тип тебя поцеловал. И я решил, что ты уехала к нему. Что все кончено.
– Нет, это был Лоран, флик, он отдыхает в соседнем городке. Он сказал, что полиция в понедельник утром придет к той женщине. Это совсем не то, что ты подумал!
– Жюстин, why are you not here? [74]
–
Тишина.
И вдруг – голос мужчины:
– Мама!
Мужской голос, который я не узнала.
– Малькольм?
– Мама, где ты?
У Малькольма «сломался» голос.
Я почувствовала, как глаза снова наполняются слезами. Джорджия, которая по-прежнему висела на мне, тоже плакала.
74
Почему ты не здесь? (англ.)
– Малькольм, любимый! Мальчик мой!
– Мама, ты скоро приедешь? Мама?
– Да, сынок, я скоро приеду!
И снова голос Эндрю:
– Я заказал тебе билет через Интернет, ты вылетаешь завтра в семь утра. Гранбелла и Джорджия вернутся позже, днем.
– Как он? Как он себя чувствует?
– Он просто огромный. И бледный. Исхудавший. Завтра попробует встать с постели. Думаю, он уже выше тебя ростом. Врач доволен. Говорит, что последствий не будет. Но об этом мы поговорим завтра.
– Хорошо, завтра.
– Я был рядом, когда он открыл глаза. По-настоящему открыл глаза и увидел меня. Мне показалось, что он вернулся с другой планеты. Как будто во второй раз родился. Он посмотрел на меня и новым голосом, от которого я вздрогнул, сказал «мама».
Я могла только слушать и плакать.
– Я хочу, чтобы завтра вы все были здесь, со мной, you hear me? [75] Чтобы вы все трое были со мной – ты, он и Джорджия, вся наша семья, все мы четверо. Я больше не могу без тебя, без Джорджии, слышишь меня? Я больше не могу без вас, это сводит меня сума!
75
Слышишь меня? (англ.)
Я подумала о смоковнице, о магических картинках из прошлого лета. Наша семья, мы четверо. Дети, которые с радостными криками плавают в прозрачном море…
Голос Эндрю был теплым, вибрирующим. Он волновал меня. Его голос – такой, как раньше. Он так давно не говорил со мной таким голосом…
– I love you, you stupid, wonderful woman. I need you. I need you. [76] Завтра утром поезжай прямиком в больницу. Малькольм уже со всеми поговорил, пока мы разыскивали тебя, глупая наша девчонка, пока не выяснилось, что ты забыла свой мобильный в комнате. Я позвонил твоим родителям, сестре, Оливье. Подожди, снова даю трубку сыну!
76
Я люблю тебя, глупая, чудесная женщина! Ты нужна мне. Нужна мне (англ.).
Едва оправившись от изумления, в которое поверг меня голос Эндрю, его «I love you», я сказала Малькольму, что приеду завтра утром. Потом положила трубку, и мы еще какое-то время плакали вместе – Арабелла,
Два часа ночи. У меня никак не получалось заснуть. Я вышла на балкон и села лицом к морю. Справа от меня виднелся маяк с белым глазом. Гроза ушла на запад, и на темном небе не осталось и следа от тяжелых туч. Я смотрела на север, где по ту сторону маяка меня ждали Малькольм и Эндрю. Завтра я обниму Малькольма, услышу его новый, «мужской» голос. Мама.Завтра, Эндрю и я…
Я отправила всем друзьям одно и то же сообщение: «Малькольм проснулся. Все ок». Я ощущала умиротворение. Все тело болело, но усталости не ощущалось, голова была светлая, тревога ушла. Я не потеряла Малькольма, не потеряла Эндрю. Завтра, через несколько часов, я увижу их снова… Я решила, что посплю в самолете. Никогда еще мне так не хотелось бодрствовать, как сейчас. И никогда я не спала так мало, как в эти несколько дней.
Четверг, пятница, суббота. Уже наступившее воскресенье. Воскресение встреч, воскресение радости. Счастья.
Мама.
I love you, you stupid, wonderful woman. I need you.
Мое тело расслаблялось, наполнялось покоем. Тяжесть, давившая на меня с той самой среды, понемногу таяла, уходила, убегала. Мне хотелось танцевать, смеяться, петь. Хотелось неистово обнимать Эндрю. Хотелось баюкать Малькольма и напевать ему «Lavender's Blue».
На небе взошла луна – странная, голубоватая, нереальная. Под ней белым светом светилась Скала Святой Девы – маленькая бледная точка в ночи. После грозы море успокоилось. Начался отлив. Шум прибоя стих, превратился в отдаленный шепот. Я вообще мало что слышала, только свист ветра, шелест изредка проезжающих машин и голоса из соседнего дома.
Я неторопливо, с удовольствием думала о том, что нас ждет. Встреча. Выздоровление Малькольма. Мне следует позаботиться о том, чтобы Джорджия не страдала от недостатка внимания. Джорджия on my mind, Джорджия в сердце, Джорджия в моих мыслях. Как долго Малькольм пробудет в больнице? Сможем ли мы уехать летом из Парижа? Было бы хорошо поехать в Сен-Жюльен, открыть дом, впустить солнце в комнаты и прогнать затхлый запах. Эндрю подстрижет газон, который, наверное, успел пожелтеть, до уровня колен. К Малькольму вернутся силы, лицо его снова станет румяным. Быть может, мы даже сможем поехать в Италию. В тот маленький квадратный домик с видом на море, со смоковницей. В сентябре или даже в конце августа мне придется вернуться к работе, погрузиться в нее снова, восстановить прерванные контакты. В сентябре Малькольму исполнится четырнадцать. Мы устроим большой ужин, праздничный, радостный, и позовем всю семью, англичан и французов, всех тех, кто звонил нам вечер за вечером, чтобы узнать, что нового, и верных подруг, поддерживавших меня в эти адские несколько недель.
Я подумала о нашей квартире, которая снова приобретет привычный вид, о кровати, которую я снова буду делить с Эндрю. Теперь не может быть и речи о том, чтобы спать на диване в гостиной. Подумала о комнате Малькольма, в которой снова будет не убрано, а на полу будут валяться грязные носки, комиксы, роликовые коньки, экскременты морской свинки и недоеденные шоколадные булки. И что я снова по десять раз буду повторять: «Малькольм Райт, если ты не уберешь в своей комнате, то в этом месяце не получишь карманных денег!»