Мол “Северный”
Шрифт:
Терехов попросил парторга строительства передать распоряжение. Александр Григорьевич сбежал по трапу. Он сам решил возглавить бригады подрывников, используя старый опыт сапера. Под его командованием подрывники сошли на лед, чтобы силой взрывов расчистить ледоколам путь.
Взлетел в воздух первый фонтан льда и черного дыма. Взрывы следовали один за другим, словно била по льду невидимая артиллерия, словно бомбили поле незримые самолеты.
Семь ледоколов рвались в наступление, как гигантские танки. Но все было
Снег запорошил капитану виски. Терехов словно поседел за короткий час. Он стоял против ветра и смотрел вдаль на бескрайные ледяные поля. Но не такой это был человек, чтобы сдаваться, отступать.
И снова с шипением, свистом, звоном бросался на лед стальной великан, рубил врага обнаженными мечами струй, давил его, топтал, крушил на части, рвался вперед, вперед…
По трапу взбежал радист Иван Гурьянович. Его китель был расстегнут, волосы растрепаны. Ходов спокойно взял из его дрожащей руки радиограмму.
— От штурма льдов отказаться, — своим обычным скрипучим голосом сказал он.
Терехов подумал, что он ослышался.
— Прекратить штурм льдов, — все тем же голосом повторил Ходов. — Передайте мой приказ и всем остальным ледоколам.
Федор сразу осунулся. Ни на кого не глядя, подошел к микрофону и отдал приказ об отступлении. Ледяной бой кончился. Замерли стальные воины. Они теперь казались притихшими, обессиленными. Как подбитые танки, стояли они, не двигаясь, вместе с ледяным полем дрейфуя к югу.
Потом ледоколы развернулись и стали удаляться. Один лишь гидромониторный ледовый богатырь стоял недвижно, словно окаменев в разгар ожесточенной сечи.
— Что вы медлите, прошу прощения? — сердито спросил Ходов. — Что вы медлите, я вас спрашиваю?
К Ходову подошел парторг строительства.
— Василий Васильевич, надо сообщить группе Карцева, как им вести себя, — сказал он.
Федор взглянул на него исподлобья:
— Связи с ними нет.
— Надо доставить письмо.
Федор смотрел себе под ноги.
— Вы правы. Письмо необходимо, — сказал Ходов. — Но как его доставить?
— Доставить письмо берусь я, — сказал парторг.
— Вы? — резко обернулся Федор.
— Да, я. Я здесь самый опытный водолаз. Я спущусь в воду и доберусь до кессона.
— Погибнуть с ними хотите? — мрачно спросил Федор.
— Федя, — сказал дядя Саша, пристально глядя на Терехова. — Если бы ценой гибели можно было спасти людей, то многие бы вызвались сделать это. Речь идет о другом. Я парторг ЦК. Я получил по радио разрешение.
— Прошу прощения, — прервал Ходов, оглядываясь на штурмана и рулевого. — Нам удобнее будет обсудить этот вопрос в салоне капитана.
…Через двадцать минут человек в легком водолазном костюме спускался по веревочному трапу с борта ледокола.
Водолазный костюм был снабжен баллонами со сжатым воздухом,
Моряки и строители, стоя у реллингов, не спускали глаз с круглого шлема, еще видневшегося над водой.
С тревогой смотрел на исчезающий шар и капитан корабля Федор Терехов. На дно, под лед, уходил еще один дорогой, может быть, самый дорогой человек…
— Прошу вас развернуться и в срочном порядке следовать на юг. Важна каждая минута, — сказал ему Ходов.
Терехов почти с неприязнью посмотрел на него.
Флагманский ледокол, расталкивая битые льды, устремился вслед за отступавшими кораблями. Федор Терехов стоял на обзорном мостике, откуда обычно изучал льды, прежде чем вступить с ними в бой.
Теперь, скрестив руки на груди, он мрачно смотрел на далекую белую полоску, в которую превратилось непроходимое ледяное поле. Подняв глаза, он посмотрел на небо. Острый глаз моряка разглядел над горизонтом черточку.
— Спускать катер! — скомандовал Федор.
— Лодка Росова! — передавалось из конца в конец палубы.
Красавица птица с застывшими в полете крыльями плавно снижалась. Волны были немалые. Все напряженно смотрели, как искусный летчик посадит машину. Лодка шла над самой водой, стараясь держаться вдоль волны. Вот она коснулась гребня, подскочила, снова коснулась, гребень вспенился, взметнулся седыми бурунами. Спущенный из крыла поплавок задел другой гребень, врезался в него. Еще мгновение, и лодка, резко сбавляя ход, закачалась на волнах, разворачиваясь, идя навстречу торопливо бегущему к ней катеру.
Вскоре катер вернулся. Василий Васильевич Ходов и капитан Терехов стояли у борта, с которого сброшен был штормтрап. Первым на палубу поднялся худощавый, стремительный в движениях человек с орлиным профилем и жгучими глазами.
— Овесян, — представился он.
Через реллинги перелезал второй из прибывших. Движения его были неторопливы и рассчитаны. Когда он выпрямился, то оказался выше всех.
— Прошу к капитану, — предложил он Ходову, Терехову и Овесяну.
Это был Волков.
Летающая лодка взмыла в воздух и легла на обратный курс.
Из каюты капитана, где совещались руководители, вышел вахтенный штурман и объявил на корабле полундру.
Со всех шлюпок были сняты брезенты, морякам и пассажирам приказано было надеть спасательные средства и защитные очки. Люди в пробковых поясах высыпали на палубу и, запрокинув головы, смотрели на небо.
— Высотный самолет!
— На какой огромной высоте идет!
— Ждите, над льдиной развернется парашют.
— Парашют? — люди тревожно переглядывались. — Неужели взрыв? Уцелеют ли люди на дне?