Молчание Апостола

Аноним

– Это я, синьор Клементе.

– No, no. Артуро Мако-Грегоро…

– Si, si. Это я. Артур МакГрегор. Тот Артур МакГрегор, которого вы надеялись увидеть, был моим дедом. Но его уже лет тридцать с нами нет.

– Да, конечно, – расстроенно произнес Клементе, опускаясь на стул. – Конечно. Ведь ему и тогда было под сорок. Но скажу вам честно, я поверил, что сейчас увижу его.

– Я очень хорошо понимаю вас, синьор Клементе. Я бы сам с радостью повидался со Старым

Артуром. Надеюсь, что встреча эта еще состоится.

– В свое время, – добавила Эли. – Торопиться не будем.

– Да, конечно, конечно, – пробормотал старик, потом встрепенулся и едва не подскочил со стула. – Что это со мной? Рассиживаюсь, как папа Римский. Прошу вас, прошу. – Он сделал приглашающий жест, указывая на коридор. – Артуро, прошу, прошу. А как зовут синьору?

– Синьора не говорит по-итальянски, – вмешался Артур. – Он спрашивает…

– Я поняла, – отрезала его спутница и, повернувшись к семенившему рядом с ней старичку, представилась: – Элеутерия Бернажу. Эли.

– Не «МакГрегор»?

– В свое время, – хохотнув, вставил Артур. – Торопиться не будем.

И Эли пребольно ущипнула его за филейную часть.

Глава 35

Комната, в которой обитал Джузеппе Клементе, была небольшой, но функционально обустроенной. Кровать, кресло, стул, стол, мини-холодильник, одновременно служивший подставкой для небольшого телевизора и дверь, за которой наверняка был туалет с умывальником, а возможно, и душ.

– Прошу, прошу, – приговаривал Клементе, указывая на кресло и на единственный стул.

Артур подвел Эли к креслу и, после того, как она удобно расположилась в нем, опустился на стул. Только после этого Клементе устроился на краешке своей кровати.

– Синьор Клементе… – начал было Артур, но старик перебил его:

– No signor! Джузеппе!

– Bene, – согласился Артур. – Джузеппе, может, тебе сесть на стул или в кресло?

– Нет-нет-нет! Я в полном порядке. Я всегда принимаю гостей вот так, сидя на кровати. Мягко, удобно. – Как бы в подтверждение своих слов, старичок похлопал ладонью по матрасу.

– Джузеппе, я не знал этого наверняка, – начал МакГрегор, – но предполагал, что ты был знаком с моим дедом. Или, во всяком случае, встречался с ним. Я ведь не ошибся?

– О нет, Артуро, очень не ошибся!

– И ты помнишь эту встречу?

– Пфа! – Джузеппе вскинул руки. – Помню ли я это встречу? О, Артуро, как бы я мог ее забыть. Ведь твой дед, да помянет его Господь в Воскресении Своем, – старик перекрестился, – в тот мартовский день 1945-го года спас меня от смерти.

Артур и Эли сидели молча, боясь прервать речь Джузеппе даже нечаянным звуком.

– Да. Это было 3 марта, – продолжал старик. – Город уже давно был занят войсками союзников. В тот день в храме – а я был в нем уборщиком, и алтарщиком, и ночным сторожем, когда в том возникала нужда, так вот,

в храме появились американцы. Трое вооруженных солдат и офицер. Вошли в собор, не снимая касок. И даже офицер оставался в фуражке. С порога вели себя как хозяева, жестом подозвали его преосвященство епископа Фальбуччи, стали о чем-то выспрашивать его на повышенных тонах… Я не знал и не знаю английского, поэтому мог лишь догадываться, что они хотели узнать. Я понял в чем дело только когда епископ негромко приказал мне пойти убраться в главном алтаре…

– И как же эта фраза епископа прояснила для тебя ситуацию? – не выдержал МакГрегор.

– Американцы очень не любили все, связанное с Ватиканом. Они считали, что Ватикан сотрудничал с нацистами. Бред чистой воды.

– Но разве в Ватикане не было сторонников нацистской Германии? – снова перебил его Артур.

– Были, конечно. А разве таких не было в самой Америке? Но ни там, ни у нас они не составляли большинство.

– Понятно. Прости, Джузеппе, постараюсь впредь не мешать твоему рассказу.

– Священнослужителей американцы не трогали. Ни епископов, ни даже простых прелатов. Не трогали и монахов. Наверное, приказ был такой. Но всех прочих – таких, как я – заранее подозревали в коллаборационизме. И отправляли в лагеря. Или просто передавали партизанам.

– И почему же это было смертельной опасностью? – снова не выдержал МакГрегор.

– Американские лагеря для интернированных были лотереей. Рассказывали о таких лагерях, где охранники не снимали палец с курка, дожидаясь, пока кто-нибудь из заключенных нарушит тот или иной – пусть даже незначительный – запрет. Тогда они стреляли. На поражение.

– Да, я знаком с тем, как вели себя наши союзники. Поверь, немцам было еще веселее.

– Возможно, однако у нас, в отличие от немцев, не было ни Аушвица, ни Дахау. Еще более непрогнозируемой лотереей было попасть в руки партизанам. Они настолько ненавидели всех, кто сотрудничал с нацистами, – или даже подозревался в сотрудничестве – что могли и не довести такого человека до своего командира. Проще говоря, могли пристрелить якобы при попытке к бегству. И это при том, что я не раз укрывал бойцов Сопротивления в подвалах храма, где я знал все ниши и закоулки. Но поди убеди в этом охранников, которые ведут тебя то ли к начальству, то ли на расстрел.

Джузеппе вытер дрожащей рукой лоб и продолжал:

– В общем, я направился было к главному алтарю, но американский офицер криком остановил меня, заорав почему-то по-немецки. Halt, halt!!! Я остановился и повернулся к нему, он отдал солдатам какой-то приказ, и те положили руки мне на плечи, собираясь меня вывести из храма, а далее…

Лицо старика прояснилось и приобрело слегка мечтательное выражение.

– А далее произошло чудо. Мой ангел-хранитель послал мне хранителя земного. Им был, я думаю, ты уже догадался, Артуро – твой дед. Полковник Мако-Грегоро.