Молчание
Шрифт:
Они находились во дворе больницы и наблюдали за всем, происходящим вокруг. С неба падали крупные снежинки — необычное явление для апреля, но оно не вызывало у людей восторга, только еще больше нагоняло паники.
Через каждые три минуты ярко вспыхивала ледяная пленка. Толщина ее увеличивалась за счет того, что сверху нарастал новый слой. Благодаря прожекторам было отчетливо видно: где она только что образовалась, а где уже имела второй слой. Если первый слой был гладким, сплошным, то второй был неоднородным, состоящим из
— Что — слышишь? Ты о чем? Инга, что с тобой? Ты какая-то вся белая.
— Стоны. Словно стонут раненные или смертельно больные люди. Неужели ты не слышишь?
— Инга, давай уйдем отсюда… Инга!
Круглова в считанные секунды сообразила, что Весюткина теряет сознание, и успела ее подхватить, когда та начала медленно оседать на землю. Елена Степановна дотащила Ингу Вацлавовну до скамейки, усадила ее, и, держа одной рукой за плечо, второй приподняла ее подбородок и посмотрела в расширенные зрачки.
— Инга, в чем дело? Что с тобой?
— Им всем плохо, они просят о помощи, — зашептала Инга.
— Кому плохо? — сквозь зубы спросила Круглова и почувствовала, как мурашки поползли по спине.
— Им всем… здесь находящимся…
— Инга, ты меня пугаешь!
— Но мы не сможем им помочь.
Елена Степановна еще раз глянула в глаза своей подруге и поняла, что Весюткина чем-то одурманена и потому несет бред. Круглова ударила ее по щеке, но ничего этим не добилась.
— Бойся девушки в черном.
— Инга, очнись, я умоляю тебя! — заорала Круглова. — Люди, есть у кого нашатырь?
Инга Вацлавовна закатила глаза и стала валиться набок. На крик Кругловой прибежал заведующий хирургическим отделением Николаев.
— Что с ней? — спросил он.
— Сама не пойму. Как будто в нее кто-то вселился. Одержимая какая-то.
— Не говори глупостей, — Николаев взял на руки легкую, как пушинка, Весюткину и ринулся к входным дверям.
Круглова опередила его и распахнула створки. С легкостью спортсмена Николаев побежал по коридору первого этажа.
Люди, сидевшие на скамейках и стульях в ожидании того, что скоро все закончится, как дурной сон, проводили взглядом удаляющегося в сторону левого крыла Павла Петровича с его легкой ношей и бегущую за ним Елену Степановну.
Николаев занес Весюткину в первый бокс приемного покоя и уложил на кушетку.
— Ирочка! — крикнул медсестре Николаев. — Срочно несите нашатырь.
Медсестра быстро принесла пузырек и, смочив ватку, протянула ее Павлу Петровичу. Тот отмахнулся от ватки, вырвал из рук Ирочки пузырек с нашатырем, открыл его и поднес к носу Весюткиной.
Инга Вацлавовна резко вздрогнула и широко открыла глаза. Ее сразу же затошнило и чуть не вырвало.
— Инга, что с тобой? — заплакала Елена Степановна.
— Все в порядке, просто голова закружилась и немного подташнивает… Потолок плывет перед глазами… Чувствую,
— Инга Вацлавовна, вы случайно не беременны? — поинтересовался Николаев.
— Хотелось бы, Павел Петрович, но от вас… разве дождешься, — слабо улыбнулась Весюткина. — Вроде полегчало… Я сегодня почти ничего не ела. День какой-то дурацкий выдался. А на голодный желудок еще и не такое бывает.
Круглова смочила полотенце холодной водой и осторожно вытерла лицо Инги.
— Павел Петрович, вы можете идти. Я думаю, что дальше все будет в порядке. Я за ней пригляжу.
— Ну, давайте, девчонки, не хворайте больше! — произнес Николаев и покинул бокс, тихо закрыв за собой дверь.
— Ты меня напугала, — сказала Круглова.
— А что хоть произошло? Если честно, я ничего не помню, — ответила Весюткина.
Груша не знал, что ему делать. Василий и Пузырь смотрели на него стеклянными глазами и несли полную чушь.
— Смотри на нас и принимай все так, как оно есть, — пятый раз повторил Василий и потянулся руками к Груше.
— Ты глупый, Груша, и слабый. И не тебе делать выбор, — произнес Данька Пузырёв и тоже выставил свои руки.
Василий и Пузырь шагнули вперед.
— Принимай все так, как есть, — прошептали они в унисон.
— Ага, пацаны, я все учту. Вы только не переживайте по этому поводу, — сказал им Груша, попятился и повернулся лицом к выходу.
И вдруг прямо перед ним появился Федор Иванович. Он стоял в проеме дверей и улыбался. Виталик встал как вкопанный. Его сердце чуть не разорвало грудную клетку.
— Что с тобой, Груша? — участливо спросил старик. — Ты чего такой напуганный?
Виталик сжал кулаки и двинулся прямо на Федора Ивановича.
— Пропусти меня, а то худо будет! — заорал он.
Старик сделал шаг в сторону и показал Груше рукой на выход.
— Иди, сумасшедший. Кто тебя держит?
Сразу же после этих слов за спиной Груши раздался хохот. Груша обернулся и посмотрел на Василия и Пузыря. Глаза у них были живые, не стеклянные, словно оттаяли.
— Груша, ха-ха… Тебе надо лечиться, пока не поздно, — заговорил сквозь смех Василий. — Правильно, я говорю, Пузырь?
Пузырь кивнул, корчась от смеха. Груша кинул взгляд на Федора Ивановича. Тот тихо смеялся, качая головой.
— Да, пошли вы все!!! — крикнул Груша и выскочил из палаты.
Магамединов напоил Весюткину чаем с мятой в своем кабинете и приказал:
— Ложись на диван и засыпай. Я тебе укольчик хороший сделал. К утру будешь как новенькая.
— Спасибо, Максим, — поблагодарила Инга Вацлавовна, легла на подушку и вытянула ноги на диване. Потом она шаловливо взглянула на Круглову с повязкой на голове и высунула язык. — Не смотри так на меня. Теперь моя очередь, чтобы за мной поухаживали.