Молчание
Шрифт:
Капрон бросил измученный болью взгляд на Олю.
— Уходи отсюда! — крикнул он.
Оля шагнула к Капрону и попыталась схватить его за руку. Капрон оттолкнул ее от себя раненной рукой и скривился от новой вспышки боли.
— Уходи, я сказал! Спасай Сергея!
Оля остановилась в нерешительности. Шустрый «ногогрыз» бросился в ее сторону, Капрон прихлопнул его «кочергой». Вокруг «ногогрыза» растеклась желтая слизь.
Оля, проглотив ком, подступивший к ее горлу, прошептала:
— Прости, Капрон,
После чего она развернулась и скрылась за двустворчатыми дверями.
Выскочив на лестничную площадку, Оля схватила Сергея под руки и потянула вниз по лестнице. Сергей застонал.
— Потерпи, Сереженька, я сейчас что-нибудь придумаю, — шептала Оля, пытаясь смахнуть слезы, струящиеся по ее щекам.
Николаев, шатаясь, будто один выжрал пол-литра водки, поднимался по ступенькам с третьего на четвертый этаж. Его мозжечок давал сбои — ноги цеплялись одна за другую. За ним, ковыряясь мизинцем в носу, плелся Магамединов.
— Погодин, отзовись, ты где? — закричал Павел Петрович, чувствуя, что может потерять сознание, или еще чего хуже — умереть от остановки сердца прямо тут, на лестнице.
Сразу откуда-то снизу раздался ответный крик.
— Я тут!
Николаев остановился и сел на одну из ступенек. Магамединов прошел мимо него и стал подниматься выше. Николаев обернулся и проводил его расстроенным взглядом.
Павел Петрович вытер ладонью испарину, выступившую на лбу. Голова от боли разрывалась на части, перед глазами стоял туман. Он никак не мог понять, что с ним происходит.
— Я уже здесь, Павел Петрович, — сообщил Погодин. — Искали меня?
Николаев указал Погодину, чтоб тот садился рядом. Погодин послушно сел рядом с ним.
— Расскажи мне, Погодин, где и что творится, — попросил Николаев. — А то я вообще уже ничего не понимаю.
— Моя Аллочка умерла, — первым делом выпалил несчастный завхоз.
— Повезло же ей, — буркнул Павел Петрович.
— К черту такое везение! — возмутился Петр Алексеевич.
— Прими мои соболезнования. И давай рассказывай, что знаешь интересного.
— Что я могу вам рассказать? Все, кто может еще ходить, уходят выше на несколько этажей. Первый этаж пустой: ни людей, ни трупов. На втором этаже… кстати, он уже открыт… среди разлагающихся трупов есть и живые, но это ненадолго. На третьем этаже остались только зараженные и их родственники.
Погодин развел руками.
— Ну, вот и все, что я могу вам рассказать.
— Ясно. Круглова нигде не попадалась тебе на глаза?
— Обижаете, Павел Петрович, если б я ее увидел, так давно бы вам об этом уже сообщил.
Николаев не выдержал и схватился за голову.
— О боже, как у меня раскалывается голова, — пожаловался он.
Погодин бросил в его сторону сочувственный взгляд.
— Бывает…
Николаев взглядом мученика посмотрел на Погодина.
— Какое совершенство — твою мать! Ты бредишь, Погодин?
— Не спешите, — настойчиво сказал Погодин, — давайте, по полочкам разложим все, что происходит. И определим, что к моей фантазии относится, а что нет.
— Я не пойму — зачем? — удивился Павел Петрович.
— Без глубокого анализа происходящего нам не докопаться до истины, — объяснил завхоз. — Поверьте мне, без этого нам никак не обойтись.
Николаев поднялся со ступенек и почесал бороду.
— Ну, хорошо. Пошли в ординаторскую на четвертом этаже, устроим там военный штаб.
Круглова вырвалась из цепкой хватки глубокого сна. Она с шумом вдохнула в себя воздух и открыла глаза. Ее окружала абсолютная темнота.
Елена Степановна почувствовала, что лежит на какой-то колючей шерстяной одежде. Она попыталась повернуться и сразу же поняла, что лежит не на полу. Ей повезло, еще одно неверное движение, и она могла бы свалиться куда — то вниз. Где она находится? На чем лежит? Что за бред такой? Как она, вообще, здесь оказалась?
Круглова потянулась к карману джинсов и вытянула из него зажигалку. Раздался щелчок, и появилось маленькое пламя. Елена Степановна осветила место, в котором находилась. Она лежала в каком-то помещении на двух толстых, параллельно расположенных трубах, в куче старого рванья.
Круглова осторожно приподнялась, села и свесила ноги с труб. Она посветила вниз и прикинула, на какой высоте находится. Бетонный пол размещался на расстоянии полуметра от ее ног. На полу лежал… человек…или какой-то зверь. У него имелись руки, ноги и голова. Только сам он казался каким-то очень уж мерзким, у него было отвратительное дьявольское лицо.
Пламя обожгло пальцы Елены Степановны и погасло. Раздались нервные щелчки зажигалки, и Круглова вновь посветила вниз. «Зверь» спал тревожным сном в куче тряпья и стонал во сне. Она обратила внимание, что он невысокого роста, хилый, с тонкими руками и ногами, с большой головой, по которой, пузырясь, растекалась желтая слизь. Кожа у «Зверя» была не то серая, не то синяя.
Круглова осторожно поднялась и сделала несколько шагов по трубам, освещая при этом себе дорогу. Трубы, как назло, заскрипели, и за ее спиной раздался сиплый голос «Зверя»: