Молчание
Шрифт:
Круглова забилась в самый угол. Такого безграничного страха Елена Степановна не ощущала уже очень давно. Звериное, по-другому не назовешь, отношение одних людей к другим всегда поражало ее. Она положила голову Ваньки на свои колени. Синее, с кровоподтеками, его лицо распухло.
Глаза у Ваньки были закрыты. Грудь, живот и ноги находились еще в худшем состоянии, чем лицо. Он тяжело дышал и часто вздрагивал, сильнейшая дрожь колотила его изнутри.
Остальные несчастные смотрели в сторону открытых дверей. Все, кроме Казика,
В «душевую» зашел Мирон.
— Значит так, быдлятина, через десять минут по моей команде выходите один за другим, — приказал он, — с промежутком по времени в минуту. И не дай бог, кто-то начнет здесь тормозить.
Мирон развернулся и вышел из душевой. Круглова, чтоб спрятать свой страх, стала гладить Ваньку. Крупные слезы закапали из ее глаз.
— Ваня… Ванечка, — зашептала она. — Ты молодец, ты герой… В тебе мужества больше, чем во всех нас, вместе взятых.
Голос Кругловой сорвался на крик:
— Ты скажи мне, откуда в людях столько жестокости?
К ней тут же подскочила одна из молодых женщин.
— Меня Верой зовут, — представилась она и провела рукой по плечу Ваньки. — Я все еще не могу отойти от шока… Этот зверь так лупил ногами и прыгал по этому мальчику, что мне даже в какой-то момент показалось, что он просто кайфует от этого.
Круглова шмыгнула носом и вытерла слезы.
— Дрянь он и моральный урод. Так хочется его убить прямо сейчас, прямо в эту секунду. Каждая клеточка моего тела трясется от злости и негодования… Будь я мужиком, я б ему ответила…
— Сама видишь: настоящих мужиков, кроме Ваньки, среди нас нет, — заметила Вера. — Все, что здесь имеются, уже давно наложили в штаны, и на них нет никакой надежды.
Круглова посмотрела на Казика. Тот до сих пор еще не поднялся с колен. В глазах его поселился страх, губы скривились, он смотрел в одну точку перед собой и шептал молитвы. Елена Степановна перевела взгляд на толстяка и старика: они отошли подальше от дверей и переглядывались между собой.
Круглова вздохнула.
— Что я могу сказать по этому поводу, — прошептала она. — Ты права, положение наше безвыходное.
Вера махнула рукой другой молодой женщине.
— Жанка, иди сюда, — позвала она.
Женщина подошла к Вере и села на корточки рядом с ней.
— Ну, чё тебе? Мы вроде как не подруги…
Вера положила руку на плечо Жанке.
— Потом будешь старые обиды вспоминать. Сейчас не время и не место.
— Так я и не вспоминаю, — громко произнесла женщина. — Чё вам надо, говорите уже?!
— Жанка, ты ж у нас спортсменка, в прошлом году даже на соревнованиях победила. Я-то знаю: руками и ногами ты махать умеешь.
— Чё толку? Я против них ничё сделать не смогу. Вера, ты посмотри, какие они звери — жуть берет!
— Поверь психологу со стажем, — сказала Вера. — Сильный среди них только один. Этот,
Ванька, еле приоткрыв глаза, сообщил свое мнение:
— Ты не права: они все сильные, как монстры.
С уголка губ мальчишки вытекла струйка крови. Круглова вытерла ее ладонью и зашептала:
— Тихо — тихо, Ванечка.
— Тихо, Ванька, не нагоняй страху! — рявкнула Верка. — Дело как раз именно в нем. Они все нам кажутся сильными, потому что ведут себя очень агрессивно. За их агрессией мы не видим их истинной силы. Нас душит страх, и из-за него мы становимся слепыми и все воспринимаем преувеличенно.
— Да, даже дурак видит, что они звери, — ответила на это Круглова, — и растерзают всех, кто станет у них на пути.
— А может быть их агрессия — это всего лишь психологическое оружие, которым они прикрывают свой страх. Приведу пример: человек слабее быка, но своей агрессией он так запугивает быка, что у того даже не остается сомнения в том, что он слабее человека.
Круглова уставилась на лицо Ваньки: у него закрылись глаза, и со рта его полилась густая кровь. Елена Степановна рукой вытерла кровь с его губ и подбородка и зло взглянула на Веру.
— Все это муть, что ты хочешь от нас?
Вера вскочила и посмотрела на всех сверху вниз.
— Я предлагаю устроить шоу перед смертью. Бабы против мужиков. Поверьте мне: я вижу, что их Тротилу ой как хочется яркого зрелища… и свежей крови прямо на своих руках…
— Ну ты, мать, даешь! — воскликнула Жанка. — Совсем сдурела перед смертью? Чё, потешить этих уродов захотелось?
— А у кого-то из вас есть другие предложения?
— Я в детстве любила подраться, — прошептала Круглова, — но как-то потом с этим завязала.
Жанна кисло улыбнулась.
— Ладно, я согласна, — произнесла она. — Только вот, надеюсь, что Тротила вы не мне заготовили.
— Я так думаю, что если из этой безумной идеи что-то и выйдет, — заметила Елена Степановна, — то не нам придется выбирать, кто и с кем будет драться.
Николаев надел защитный костюм и вышел из ординаторской. В коридоре ожогового отделения были отчетливо слышны стоны людей. Грустное и очень серьезное лицо Павла Петровича вдруг стало еще и взволнованным. Он ускорил шаг и закричал:
— Анфиса? Что с тобой?
По коридору летали черные мухи. Возле шестнадцатой палаты на полу, склонив голову, сидела Анфиса с большим вздутым животом. Николаев подошел к ней и поднял ее голову за подбородок. Правого глаза на лице Анфисы не было, на его месте располагалось черное гнойное месиво. Из левого текли крупные слезы.
— Какой толк в том, что я не отчаивалась? — прохрипела дежурная медсестра ожогового отделения. — Смерть все равно пришла за мной.
— Почему ты здесь сидишь? — спросил Павел Петрович.