Молчите рефери!
Шрифт:
– Да, это редкое явление.
– Он медленно кивнул и улыбнулся:
– Как рухнул бизнес, я и сам толком не понял. Это выяснилось спустя месяц, а может быть два. Оставим эту историю историкам. А вот о том, что Оля бесценна мне довелось узнать косвенно.
– Что-то не нравится мне это уточнение… косвенности. – Протянула я. – Леш, что ты сделал?
– Ничего противозаконного.
– А конкретнее?
Ева подалась вперед, ожидая новой информации: - Если ничего противозаконного нет, можем мы узнать немного больше?
– Я приезжал, Сергея и отца дома не было, Раиса в первый и последний
Мое сердце остановилось под гипнотическим взглядом карих глаз. Нет, тот день или та ситуация мне не вспомнилась, я просто обомлела в сотый раз понимая - какой же он у меня красивый, и какой же он у меня скрытный.
***
Со дня свадьбы Богдана Петровича я была загружена под завязку. Он дал свое согласие на обследование, чтобы я могла лично удостовериться в успешности проделанной работы. Удостоверилась и, вооружившись новыми аргументами начала готовить его к принятию верного решения. Раиса Викторовна в вопросе операции меня поддержала, Сергей согласился так же, Алексей…
На счет старшего сына трудно было сказать что-либо определенное. Он исчез из жизни семьи так же внезапно, как и объявился. Названивал время от времени, рассказывал о шатких делах в своем предприятии, консультировался с отцом и вновь исчезал. В то время казалось, что дела на спад идут у всех. Сергей пережив разрыв с Гав, потянулся к еще более странной девице, усыпанной татуировками с ног до головы. Отношения их длились не долго. Недели две или три пока они меня с вокзала не подвезли на Дагестанскую. В поездке девушка недвусмысленно намекнула, чтобы он проколол себе чего-нибудь или набил ее имечко на плече, а лучше на более примечательном участке.
На его удивленный вопрос: «зачем?», ответила следующим образом: «чтобы всякие козы знали, кому ты принадлежишь!», а то, что она в этот момент зло смотрела на меня, от водителя не укрылось, благодаря зеркалу заднего вида. Татуированная «Ириша» - как он ее называл или «Ирка» - как звала себя она, сидела на сиденье сзади. Что примечательно, ее впереди не укачивало никогда, просто исходя из ее слов, с заднего сиденья проще следить за тем, куда косит взглядом Щек. Для обращения к Сереже, имя ей использовать было впадлу, а выговаривать всю фамилию лень, в итоге порядочный и приятный парень с хорошим образованием и достойным поведением получил от девицы едко звучащую кликуху «Щек».
В тот же день они расстались.
Его я нашла в столовой через два часа, сидящим в темноте и смотрящим в никуда.
– Тебя, оказывается, на крайности тянет. – Вошла, включила свет над рабочей зоной и сварила кофе. А он молчит, не двигается и не отвечает.
– С содроганием вспоминаю двух предыдущих. – Я поставила перед ним чашку кофе, хотя знаю, этот напиток младший сделал бы намного лучше. Но раз он не в состоянии, так и быть буду великодушной. Поставила на середину стола домашнюю выпечку и вновь попыталась его растормошить:
– Селозя, так ты любишь специфичных девушек?
– Ты, Сморчок, тоже благоразумием не отличаешься.
Покосился на кофе потом на меня, картинно поморщил нос, вздохнул и придвинул к себе сочники приготовленные Людмилой. Кофе он будет, просто для начала меня позлит своим равнодушием.
– Мои увлечения не расписывают
– Да не скажи, Ольчик! – повторил он обращение, которым пользуется рыцарь Леша.
Я промолчала, проглатывая колкость.
– И зачем тебя клеймить? – продолжил младший.
– Вены ты себе вспороть, не вспорешь, а вот в петлю полезешь, как только он подаст сигнал. А это знаешь ли круче, чем тату.
– Что?
– А что? Ты до сих пор ему отворот поворот не дала. – Грубо отрезал он и оттолкнул от себя тарелку, а затем и чашку двинул так, что половина расплескалась на столе.
– Еще полгода или год в таком режиме и твоя психика даст трещину. На крестинах его дитятки, или на свадьбе, а может быть, когда он соловьем запоет, рассказывая о своей женушке, руки сами потянутся…
– Я не… У меня нормальная психика!
– Ага, в курсе. – Вредничающий Селозя поднялся из-за стола.
– Теперь скажи, что твои увлечения не названивают среди ночи.
– Откуда…?
– Ну, а кому в третьем часу ты щебечешь: «П-при-вет!»
Это было всего-то раз или два. Леша неожиданно звонил среди ночи, и я спросонья отвечала, не глядя на номер. Хотя, чего таить, я помнила на кого установлена эта мелодия на телефоне и отвечала, зная, чей голос услышу. Но Сергею об этом, откуда знать? Неужели в доме плохая шумоизоляция?
– Что?
– он вскинул бровь. – Хочешь сказать, что ты не из-за его звонков, попросилась домой?
Стало понятно, откуда ветер дует. И, конечно, он отчасти прав, но это еще не повод припирать меня к стене и требовать ответа.
– Я соскучилась.
– Теперь я знаю, что меня притягивает в специфичных девушках, – он вышел, напоследок двинув стулом. И уже из гостиной послышался едкий смешок.
– Желание избавиться от скуки.
Это был удар под дых.
Леша… мои фантомные боли не захотели уйти тихо и незаметно, не смотря на то, что свечечку я отвезла к маме, и заставила себя не проверять почтовые ящики по сорок раз на дню. В особенно тяжелые дни, казалось, что бесславный рыцарь забыт. Но он вдруг неожиданно напоминал о себе сам – звонил, присылал сообщение или письмо - одной строкой. И почти разорванная лента привязанности, вдруг под действием его голоса начинала прорастать новыми нитями. А вслед за ними и крамольные мыслишки не заставляли себя ждать: «он чувствует, то же самое», «он боится это показать», «связь есть, он сам не в силах противиться», «он думает обо мне», «я ему интересна!»
Но все оказалось намного проще и примитивнее. Алексей названивая, если и интересовался моими делами, то исключительно по просьбе Димки. Будучи хорошим другом, он просто не отказывал ему в новой информации, и себе в неограниченном внимании с моей стороны. А я слушала, сжав руки в кулаки и стиснув зубы. И все это время боялась спросить у него, а затем и у себя простое, но очень важное: «Зачем ты так со мной? Зачем?»
И вот теперь Сережино замечание о петле и вскрытых венах метко попадает в цель. И я не могу честно заявить, что не боюсь того момента, когда Леша скажет: «Прощай, Ольчик!» или что-то равнозначное этому, например: «Я уже женат!» Боюсь до одури и ничего с собой поделать не могу.