Молчите рефери!
Шрифт:
– Вам придется подождать. Через полчаса освободится хирург, и мы решим. – Сообщил доктор, выходя из палаты.
– Сейчас подойдет санитарка, и она Вас подготовит.
Больной позвал меня через минуту: - Оля?
– Что?
– я спросила тихо, вошла и прикрыла двери.
– Зачем санитарка?
– Наверняка она выполнит предоперационную подготовку.
– Но они еще не поняли, что это. Консилиум будут проводить.
– Он склоняется к двум вариантам, но оба связаны с хирургическим вмешательством.
– Ладно, явятся, разберемся. –
– А медсестра зачем?
– Брить будет и мыть.
– Что… брить?
По счастью отвечать, что именно мне не пришлось, постучав, в палату вошла молоденькая девушка в форме санитарки.
– Добрый вечер.
– Добрый… - ответил стушевавшийся парень, и я поспешила удалиться, чтобы не смущать его еще больше.
Через полчаса к нему заглянул доктор, который его смотрел, и хирург, затем вошел еще один хирург. А под конец из консилиума я сидела в приемной белее снега, потому что Сережа взвыл, как раненный лев. Не прошло и пяти минут, младшего укатили в неизвестное направление.
– А…, но куда его?
Сверху раздался знакомый голос: - На операцию.
14.
Вопрос ведущей вырвал меня из воспоминаний: - Алексей, это были Вы?
– Да. Проезжал мимо. – Он с улыбкой покосился в мою сторону.
– Ольга, так вы пренебрегли условиями выдвинутыми больным?
– Нет. Это больной нарушил все договоренности. – Я прижалась к мужу.
– Иначе, с чего вдруг проезжающему мимо Алексею захотелось бы войти внутрь.
– На моем месте, приехал бы каждый, услышав от брата, что врачи подкидывают монетку, решая, что же у него диагностировать: то ли аппендицит, то ли внематочную беременность.
Я нервно хохотнула и потупилась, потому что следующие его слова были не в меру приятные.
– А еще он сказал, что в коридорах бродит перепуганное привидение с тоном кожи в цвет стен. Он замучался, развлекать его анекдотами… шутки кончились, и привидение нужно срочно забрать домой.
– Я не бродила зеленой.
– Да. – Он погладил меня по спине, и, подмигнув Еве, тихо заметил. – Она сидела зеленая и пыталась пустить корни. А затем попыталась приобщить к этому и меня.
– Вы тоже испугались?
– Я не хотела уезжать, пока операция не завершится. – Ответила, опередив колкую шутку супруга.
– Чувствовала свою вину за содеянное, все-таки суп был мой. Если быть честной, то свою причастность к происшествию я испытывала первые пять минут.
– А разве я тебя не отвлек? – Спрашивая, он незаметно коснулся губами моего виска.
– Отвлек и еще как.
Наши взгляды встретились, и время замедлило свой бег. Вырвала нас из состояния прострации ведущая, она поправила волосы и улыбнулась моему благоверному.
– А можно узнать, как ему это удалось?
Мы переглянулись, и ответил Леша:
– Начал рассказывать о веселом прошлом младшего.
– И все угрызения совести остались на заднем плане? – этот вопрос Ева адресовала мне.
– Нет. Они отступили,
– Потому что с тех пор я тебя не видел более напуганной, чем в поликлинике.
***
Наверное, день был тяжелый, потому что вместо того чтобы спокойно встретиться взглядом с говорившим, я вскочила со стула в попытке сбежать.
– Куда? – мужские руки мягко обхватили за плечи. – Оля, не уступай мне места, здесь его предостаточно.
– Алек? – я обернулась и удивленно воззрилась на старшего сына Богдана Петровича.
– Я. – Он сел слева рядом со мной. – Решила сбежать? Или ты за баллончиком с лаком кинулась?
– Нет.
Улыбка медленно растянула его губы: - Точно?
– Да. – Я прищурилась. – Как ты тут оказался? Сергей сказал никому не звонить, мы договаривались…
– Он сам меня вызвал, попросил отвезти тебя домой.
И вот надо было ему меня так изводить своими условиями. Прикусила губу и сцепила руки, а ведь я все это время просчитывала, как сообщу главе семейства о госпитализации Селози.
– Блин!
– Ты против? – удивился Алексей.
– Хочу остаться. – Я вымученно улыбнулась. Расстроило не то, что Сережа сам родным сообщил, а то, что все это время я была как сжатая пружина, и зажим до сих пор не отпустил.
– А может, передумаешь?
– Нет, хочу остаться. И вот еще…, если там что-то пойдет не так… потребуется близкий родственник с той же группой крови. Нам лучше остаться.
– Сколько времени займет операция?
– Часа два может меньше.
Он что-то прикинул и ответил:
– Могу сдать кровь сейчас, и следующие два часа…
– Будешь в состоянии амебы. – Уверенно заключила я, чем вызвала его смешок. – Это правда. Вы хуже переносите кровопотери и…
Голос осип, я не вовремя вспомнила о врачебных ошибках, совершаемых даже в очень простых операциях. О том, что анестезиолог может дать недостаточную дозу препарата, и окончание операции больной будет чувствовать вживую, всеми внутренностями. Представила, как Сережу режут, как допускают ошибку, как его глаза стекленеют, независимо от действий персонала…
А ведь они не сразу вычислили причину!
Вздрогнула.
– Оля, ты бледнеешь. – Он взял мою ладошку и мягко сжал. – Эй, скоро все завершится. Все хорошо.
Во всем виновата я, это был мой суп, что была моя идея с госпитализацией, и это я подставила его под ножи хирургов, а что если…?
– Оля, прекрати истерить. – Попросил Алек.
– Мне не доставит удовольствия бить по щекам, такого специалиста как ты. Слышишь?
– Слышу. – Я проморгала слезы и, сипя, призналась, - никогда не думала, что мои профессиональные качества способны защитить от избиения.