Молли Мун останавливает время
Шрифт:
— Hemos aprenddo a hablar Espanol? Мы научились говорить по-испански? — спросил Рокки.
— S, — ответил Синклер и пояснил: — Я решил, что вам не помешает выучить еще один язык.
Молли с удивлением обнаружила, как много приятных воспоминаний о Синклере она приобрела за лето — не о прежнем, ленивом, тщеславном убийце, сыне Праймо Клетса, а о хорошем друге. Она вгляделась в его знакомое лицо, светлые волосы до плеч, добрые голубые глаза, и ей стало стыдно.
— Но почему? — спросила она, — Почему вы держали нас под гипнозом?
— Потому что иначе вы бы не захотели здесь остаться.
— Может,
— Я не мог рисковать.
— Почему?
— По двум причинам. Во-первых, я боялся, что вы не откажетесь от идеи сразиться с Праймо. Если бы он поймал вас еще раз, то наверняка бы убил. Во-вторых, дело касалось моей собственной безопасности. Если бы Праймо узнал, что я его предал и спас вас, то он бы прикончил и меня.
— Как вы нас спасли? — тихо спросила Молли, прихлебывая гранатовый сироп. Она осознала, что Синклеру можно доверять.
— С верхних ступенек лестницы я смотрел, как ты остановила мир, — ответил он. — Я не мог изменить программу в птице, потому что секретный код известен только самому Праймо. Я видел, что ты все сильнее устаешь, и ждал. А когда ты совсем потеряла силы, я тоже остановил мир.
— Значит, время удерживали мы оба — и вы, и я?
— Да. А когда ты упала в обморок, время остановилось и для тебя, и, конечно, для Рокки тоже, — пояснил Синклер. — Я поскорее освободил вас, и мы с Эрлом, — он кивком указал на охранника, — унесли вас из поместья и доставили прямо сюда, в хижину.
— Но разве вы не боялись, что Клетс вас поймает?
— Немного боялся. Но он считал, что я пошел наводить порядок Смываю водой из шланга кровь и убираю тела, — Он внезапно побледнел. — Мне никогда не доводилось убираться в сорочьем зале. На эту работу Клетс ставил загипнотизированных слуг. Наверняка он убил там немало народу. Не знаю, сколько, — голос Синклера совсем угас
— Он убивал всех, кто представлял для него угрозу? — спросил Рокки.
— Нет, — ответил Синклер. — Многие просто исчезали. Праймо стирал их личность, заставлял забыть, кто они такие. Превращал их в сумасшедших, у которых в голове звучат голоса. Потом забрасывал в какой-нибудь глухой уголок.
— Как мусор.
— Да Никто не знал, кто они такие, и в первую очередь — они сами.
— Вы не пытались спасти их?
— Пытался, но Праймо никогда не подпускал меня близко к стиранию личности, поэтому помочь было трудно. Не знаю, скольких людей он уничтожил таким способом. Честно говоря, иногда у меня бывала возможность помочь кое-кому из них, но я боялся. И ненавидел себя за это. Как видите, я не герой. Я слаб.
— Но вы спасли нас, — возразила Молли. — Это был храбрый поступок. Почему вы не обратились в полицию?
— Молли, вся лос-анджелесская полиция у Праймо в кармане. И вообще он контролирует всю полицию Америки. Вы и представить себе не можете, как он могуществен. И с газетами та же история. Почти все издатели пляшут под его дудку. Если бы даже какая-нибудь газета решилась опубликовать мой откровенный рассказ, то в тот же день Праймо уничтожил бы ее. А потом добрался бы и до меня.
— А
— Легко сказать, — вздохнул Синклер. — Но вы не знаете, что Клетс использует кодовые фразы. Именно они делают его гипноз нестираемым.
— Кодовые фразы? — переспросила Молли.
— Да. Они-то и есть настоящие ключи. Без них нельзя освободить его жертв. А я этих фраз не знаю.
— Тогда почему вы все-таки разбудили нас? — спросила Молли.
— Потому что мне нужна ваша помощь. После ваших терзаний в сорочьем зале произошло очень многое. Праймо стал гораздо опаснее. Время на исходе.
— Это связано с днем В, правда? — спросил Рокки. — Видимо, он приближается,
— Да.
— А что такое день В? — спросила Молли.
— Вы не знаете?
— Нет, — хором ответили ребята.
— День В, — пояснил Синклер, — это день выборов. — Он поглядел на недоуменные лица ребят. — Праймо всегда хотел стать президентом Соединенных Штатов.
— Но это невозможно! — воскликнула Молли, не веря своим ушам. — Чтобы стать президентом, нужно иметь сотни сторонников, возглавлять политическую партию, быть политиком, много лет заседать в Конгрессе…
— Это не так, — возразил Синклер. — Стать президентом может каждый, если он рожден в Америке и не имеет криминального прошлого. Сегодня третье ноября, а Праймо начал избирательную кампанию только в июне — поздновато, но ведет он ее блестяще.
Синклер рассказал ребятам о том, как летом была организована кампания «Клетса — в президенты!». Клетс вложил в нее миллионы долларов, выступая как независимый кандидат. Это означало, что он не принадлежит ни к какой политической партии. Кампания охватила всю Америку, невероятно назойливая реклама преследовала людей повсюду, так что ни один гражданин не мог не попасть под ее влияние. «Клетса — в президенты!» — кричали плакаты, расклеенные на тысячах стен. «Клетса — в президенты!» — воздушные шары с таким лозунгом парили над большими и маленькими городами страны. Праймо побывал во всех штатах и арендовал целые стадионы, устраивая на них концерты, где выступали и произносили пламенные речи покорные ему знаменитости. Загипнотизированные звезды рассказывали публике, какой хорошей станет жизнь в Америке, если Клетс станет президентом. На каждом концерте выступал и сам Клетс, Его лицо проецировалось на громадные экраны высотой в сотню футов. И все, кто взглянет на экран, конечно, тотчас же гипнотизировались.
Размах и великолепие этой кампании полностью затмили Гандолли и всех остальных кандидатов.
Желание американцев видеть Клетса президентом распространялось как заразная болезнь. «Души Америки — клетки ее тела. Америке нужен Клетс», — таков был его слоган.
— Вы говорите так, будто день выборов уже наступил, — заметил Рокки. Синклер неловко переминался с ноги на ногу.
— Он действительно уже наступил.
— Как наступил?! — вскричала Молли так громко, что Петулька испуганно тявкнула. — И что произошло? Он победил? — Синклер избегал смотреть ей в глаза. Он уронил к ее ногам газету.