Молния в виде буквы "Z"

Кенни Поль

Заключенный побледнел как мертвец. У него перехватило горло, и он не мог произнести ни звука.

— Да, — подтвердил начальник тюрьмы, — документы уже готовы. Вам остается только пройти в

канцелярию, забрать ваши вещи и переодеться. Меньше чем через час вы снова узнаете радость свободы.

— Но... разве я так и не узнаю, почему меня похитили, а потом незаконно посадили в тюрьму? — пробормотал Делькруа трясущимися губами.

— Мне ничего не известно, — резко ответил полицейский. — Ваше поступление и освобождение производится по соответствующим официальным документам. Тем не менее меня попросили передать вам следующее: вы еще молоды, ваше досье не замарано судимостью. Во Франции никто не знает, что вы находились здесь. Начните новую, честную жизнь. В кругах, имеющих отношение к нашей национальной обороне, забудут о ваших... незаконных связях с сомнительными личностями, уполномоченными иностранной державы. Полагаю, вы понимаете, на что я намекаю.

Делькруа молчал, раздираемый чувством возмущения и страхом, что ослепительная перспектива свободы рухнет.

Его собеседник продолжил конфиденциальным тоном: — Не пытайтесь возобновить отношения с теми людьми, с которыми общались прежде. Уезжайте из Парижа в провинцию. Если случайно встретитесь с кем-нибудь из старых знакомых и тот станет задавать вопросы относительно вашего исчезновения, отвечайте, что лечились от амнезии в больнице. Вам облегчат социальную реабилитацию, помогут найти жилье и работу. Но не сходите с прямого пути, иначе можете снова оказаться здесь, и на более длительный срок. Вы согласны?

Делькруа утвердительно кивнул.

Начальник нажал на кнопку. В кабинет вошел надзиратель.

— Этот человек свободен. Проводите его в канцелярию. Вот приказ о его освобождении.

Ранним вечером инженер Поль Делькруа оказался на улицах Парижа со своими чемоданами, паспортом и в своем сером пальто.

Позднее он заметил совершенно необъяснимые следы износа на одежде и вещах, но если он и догадался о причинах своего странного приключения, то никогда не сказал об этом ни слова ни единой живой душе.