Молот и Крест
Шрифт:
Эдмунд подумал, что бой закончен. И он проиграл. Да, он прорвал последнее кольцо викингов благодаря толпе деревенщины, которая выскочила невесть откуда с полуголым юнцом во главе. За последние минуты он нанес серьезный ущерб ядру Великой армии, которая уже никогда не будет прежней – во всяком случае, не сможет без содрогания вспомнить лагерь на Сторе. Но он пока не видел ни одного мертвого Рагнарссона. Небольшие группы еще сражались спиной к спине, и Рагнарссоны наверняка были там. Победа была бы верной только при том условии, что Эдмунд удержал бы этот участок и перебил всех до
Такая возможность ему не представится. Король чувствовал, как остывает в нем кровожадная ярость, сменяясь неспешным холодным расчетом. Шум, доносившийся из-за палаток Рагнарссонов, из главного лагеря, ослаб, и это был зловещий признак. Осыпаемые стрелами из-за частоколов, сбитые с толку ложными атаками королевских воинов и нападением с тыла вооруженных ножами керлов, викинги бросили Рагнарссонов на произвол судьбы. Но этих опытных бойцов не удастся дурачить долго. Они не останутся в стороне, когда истребляют их вожаков.
Эдмунд приметил, что за огненной чертой собираются люди. Им отдавали приказы. Кто-то готовился обрушить на него отряд в тысячу человек, как боевой молот на лесной орех. Сколько осталось у короля людей, не разбежавшихся и способных держать оружие? Пятьдесят?
– Пора уходить, повелитель, – буркнул Вигга.
Эдмунд кивнул, понимая, что протянул до последнего. Путь к отступлению все еще свободен, и у него осталась горстка доблестных соратников, которые отшвырнут разрозненных врагов, что окажутся между ним и восточным частоколом.
– Назад, – приказал он. – Туда, откуда начинали. Убивайте всех, даже лежачих. Даже своих! Не оставляйте их Ивару.
Сознание возвращалось медленно: то ли есть оно, то ли его нет. Пришлось судорожно хвататься за него, вытаскивать. Надвигалось что-то жуткое. Он чувствовал, как земля сотрясается от тяжелого топота. Это был драугр, великан – раздувшийся и посиневший, как трехдневный покойник; сильный, как десяток мужчин, что обитают в Чертоге Могучих, но возвращаются на землю докучать своим потомкам. Или мстить за свою смерть.
Ивар вспомнил, кто он такой. А в следующий миг смекнул, что это за драугр. Ирландский король Мэл Гуала, несколько лет назад принявший смерть от его руки. Ивар хорошо запомнил лицо кельта, мокрое от пота и искаженное болью и яростью; помнил и то, как Мэл Гуала бесстрашно осыпал Рагнарссона проклятиями, когда колеса провернулись и сильнейшие мужи армии налегли на рычаги. Короля сгибали на камне все круче, пока внезапно…
Едва воссоздался хруст сломанного хребта, Ивар очнулся полностью. Что это на лице – шкура, ткань? Может, его уже завернули в погребальный плащ? Невольное движение отозвалось сильнейшей болью в правом плече, но она улетучилась вместе с заполнявшим голову туманом. Он резко сел, и в черепе стрельнуло, но не с правой стороны, а с левой – противоположной той, куда нанесли удар. Значит, ушиб. Знакомая история. Надо отлежаться, но не сейчас; он понял, где находится.
Ивар медленно поднялся, испытав приступ тошноты и головокружения. Меч остался в руке, и викинг попробовал поднять его. Не получилось. Он опустил клинок и тяжело оперся на рукоять, ощутив, как острие утонуло в утрамбованной почве. Взглянул на запад промеж распоротых палаток, где человек тридцать еще продолжали отчаянно биться, чтобы выгадать время да уничтожить врагов –
Не драугр, а король. Прямо на Ивара, пригнувшись, явно спасаясь бегством, шел невысокий, коренастый человек в боевой маске. Английский королишка Ятмунд. С боков и сзади его сопровождало полдюжины гигантов-силачей не хуже викингов, не хуже Вига-Бранда – очевидно, личные телохранители короля, цвет королевской рати; чемпионы, как называли их англичане. Они старательно рубили и кололи на ходу, действуя расчетливо и умело, не пропуская ни одного лежачего. Просто работали. С одним Ивар мог бы помериться силами, будь он цел, невредим и готов послужить примером для своего воинства. А он едва держал оружие, не говоря уже о том, чтобы разить им. Викинг попытался встать к врагам лицом, чтобы впоследствии никто не посмел сказать, будто Ивар Рагнарссон, великий воин Севера, был застигнут врасплох или пал при попытке бежать. В тот же миг к нему повернулась боевая маска.
Раздался вопль узнавания, взлетела рука, наставился указующий перст. Англичане дружно перешли на бег, вскинув мечи; телохранители тщетно пытались опередить своего короля.
Как только Эдмунд атаковал, Шеф, перебегавший из тени в тень и державшийся в стороне от бучи, увидел между поваленными палатками брешь, отчаянно втолкнул туда Годиву и напрягся для последнего броска к свободе.
Девушка без предупреждения вырвалась и помчалась впереди него. Она схватила за руку раненого человека, чтобы его поддержать. Христос милосердный! Это был Ивар! Обессиленный, жалкий, еле стоявший на ногах!
Губы Шефа растянулись в зловещем оскале, и он прыгнул как леопард: скачок, другой, а меч опущен до уровня бедра и нацелен ниже подбородка, туда, где голое место.
Тогда Годива выросла перед юношей и вцепилась в руку. Он попытался отшвырнуть ее, но она уперлась и принялась колотить его кулаком в голую грудь. При этом истошно кричала:
– Сзади! Сзади!
Шеф стряхнул ее, развернулся и увидел, что меч уже летит к его шее. Тот натолкнулся на клинок и ушел вверх. Второй удар последовал сразу. Шеф поднырнул и услышал свист, с которым лезвие рассекло воздух; одновременно он осознал, что Годива находится позади и ему придется прикрывать ее телом.
И он попятился к лабиринту растяжек, теснимый полудюжиной бойцов, которые шли за коротышкой в причудливой позолоченной боевой маске. То был король. Но его ранг и число подручных потеряли значение, ибо на миг остались только двое, лицом к лицу: пес и раб Шеф – и король восточных англов.
– Прочь с дороги, – шагнул вперед Эдмунд. – Ты англичанин. Это ты приволок мачту и сломал вражий строй. Я видел! За тобой стоит Ивар. Убей его или дай мне убить, и получишь обещанную награду.
– Женщина, – сбивчиво произнес Шеф.
Он хотел сказать: «Оставь мне женщину». Но не успел.
Слишком поздно. Проход между палатками расширился, и воины Эдмунда увидели свой шанс. Один из них мгновенно вырос подле короля и сделал яростный выпад, целясь в полуголого сопляка; укол, направленный снизу вверх, преобразился в рубящий удар, и щит взметнулся, когда не удалось перерубить ни ребро, ни запястье. Шеф отступил, пригнулся, увернулся, как в поединке с ирландцем Фланном, не делая попытки ни отбиться, ни контратаковать.
– Забирайте его! – крикнул он.