Молот Солнца 3: Сердце Дракона
Шрифт:
Старик снова замолчал, сделал глоток своего «скруччитина» и шумно выдохнул. Битер Сью смотрел на него округлившимися глазами и буквально окаменев. Ему вдруг стало страшно от мысли, что если этот старик сейчас умрет, то уже никто и никогда не расскажет им этой истории до конца.
— Ну! — не выдержал Клив долгой паузы. — Они смогли обмануть иглозуба?! Они выбрались из пещеры?!
А старик Диу снова задымил своей трубкой.
— Это оказалось не пещерой, — сообщил он. — Когда рассвело, то выяснилось, что это очень узкий и очень длинный проход под всей горой, и он выходит наружу на той стороне горной
— Значит, они существуют! — вскричал Битер Сью. — Значит, все это правда!
Старик усмехнулся.
— Белые скалы существуют — почему бы и нет? Но это не значит, что за ними скрывается какой-то древний город. Этого я не знаю, как не знает и тот неандер. Они не пошли дальше, а решили вернуться подобру-поздорову. Они дождались, когда иглозубу надоест караулить их у входа, и отправились в обратный путь. Но до лагеря живым добрался только тот неандер, который и рассказал мне эту историю. Это все, что я знаю, и все, что могу сказать… Хотя, могу добавить, что горы, на которых живут иглозубы, находятся немного севернее того места, где заходит солнце. Но идти туда очень долго и опасно… Кахука ада!
— Кахука ада… — эхом отозвались Битер Сью с Кливом.
Ночевать они остались в лагере, в доме Алуи. Отсылать их в поселение на ночь глядя означало попросту их убить, и потому Алуи настояла на ночевке, хотя сами мальчишки были готовы пуститься в обратный путь. А уже поутру, дав каждому по свежеиспеченной лепешке, она отправила их домой…
Остаток лета они строили планы. Как дождутся следующей весны, как заготовят себе припасов, как отправятся в большой поход, держа путь чуть севернее захода солнца.
Но чем ближе становился назначенный срок, чем выше поднималось днем солнце, а лучи его становились все теплее и игривее, тем тревожнее им обоим становилось. И хотя сухарей они себе запасли целый мешок, и даже научились заваривать самый настоящий «скруччитин», который мог сохраняться во флягах свежим в течение нескольких недель, но уверенности это не придавало ни Кливу, ни Битеру Сью. Практически дословно помня рассказ старика Диу, они вдруг осознали, что путь предстоит долгий и опасный, и скорее всего они оба погибнут еще в самом его начале. Если уж грил Прит со своим отрядом не смог его преодолеть, то что уж говорить о них, двух мальчишках, которые из оружия-то имели лишь детский лук с десятком стрел да пару ножей…
Как-то незаметно они уговорили друг друга перенести поход на следующий год. И сразу же повеселели. В детстве один год кажется поистине бесконечным периодом времени, который может быть и не закончится вовсе никогда. И сухари свои они подъели почти полностью, а детский лук за это время успел сломаться. Ремонтировать его уже не было необходимости — Битер Сью подумывал о том, чтобы сделать себе лук побольше, с которым можно было бы охотиться на настоящего зверя…
За зиму они порядком подзабыли о своем увлечении, и «сердце ледяного дракона» уже не снилось Битеру Сью по ночам. А когда пришла весна, они даже не заговорили друг с другом на эту тему. Но вовсе не потому, что уже окончательно потеряли интерес к загадочному волшебному камню. Битер Сью боялся, что если он заведет об этом разговор с Кливом, тот сразу же вновь воспылает желанием отправиться в поход к белым скалам,
И он понимал, что и Клив тоже ничего не забыл — все он прекрасно помнил! Но тоже не решался завести разговор на эту тему, чтобы не подбрасывать дров в затухающий костер. Да и девушку он себе завел… Ну как девушку… Это была синеглазая девчонка лет тринадцати из того самого племени, которому принадлежал старик Диу и добрая женщина Алуя. Так что Клив теперь через день бегал на свидания к побережью и было ему совсем не до дальних странствий.
Но однажды в разгар лета они все же завели этот разговор. Припомнили все, что знали о том, как добраться до белых скал, а в итоге поклялись друг другу, что следующей весной уж точно отправятся в путь.
Они сказали друг другу «кахука ада» и стукнулись лбами, чтобы уж точно не забыть данной клятвы.
Но весной случилось то, чего всегда опасались жители поселения и что нарушило их планы…
В один из солнечных дней поздней весны, Битер Сью со своим младшим братом Виттом вернулся с моря, привезя с собой неплохой улов. Они наткнулись на косяк сардины и вытянули полные сети. Лодку нагрузили так, что она воду едва не черпала через борта, и они шепотом молили Единый Разум, чтобы он не дал подняться волнам и не потопил их вместе со всем уловом.
Но Единый Разум был милостив — он позволил мальчишкам пристать к берегу, где они еще битый час переносили рыбу на специальные помосты за полосой прилива, откуда поднявшаяся вода не могла унести улов обратно в море.
Изрядно подустав, они немного передохнули, лежа прямо на куче брыкающейся рыбы, а потом отправились в поселение, чтобы там похвастаться своим великолепным уловом.
Еще издали они почуяли запах дыма.
— Кто-то мясо жарит! — обрадованно воскликнул Витт. — Наверное, хорошая охота была нынче…
Но по мере приближения к поселению запах дыма и жаренного мяса становился все сильнее, обильнее, и Битер Сью с замиранием сердца подумал, что удачная охота тут может быть и не причем. А потом, выйдя из леса, они увидели поднимающийся над поселением дым и припустили туда во всю прыть.
«Там пожар? — думал на бегу Битер Сью. — Что это может так сильно гореть? Конюшни? Только бы не конюшни — они слишком близко от нашего дома!»
Они не помнили, как взбежали на Неприступную, на вершине которой и располагалось поселение. Оба выбились из сил, к тому же Битеру Сью приходилось тащить брата за собой за руку, а тот всю дорогу причитал и просил его отпустить. В конце концов Битер Сью усадил его под кустом жимолости, а сам отправился дальше.
Ворота поселения оказались открыты. Впрочем, в летнее время, когда во всю шли работы в полях и на заготовке рыбы, это было не редкостью. Но обычно открытой держали только одну створку, да и наблюдатель на вышке над воротами стоял всегда.
Однако сейчас никакого наблюдателя заметно не было, и обе створки ворот были распахнуты настежь. Дым поднимался над стенами и теперь уже уходил в небо густыми клубами. Похоже было, что горели не только конюшни — казалось, что все поселение охвачено пожаром.