Молот Солнца: Камень Нируби
Шрифт:
Каждая царапина на чешуе дракона была знакома, каждая незначительная ранка. Разбуди Томми посреди ночи и гаркни ему сонному: «Курсант Вектор! Почему у боевого ангела по кличке Сило-Нумо сломано две чешуи на кончике хвоста с левой стороны?!» И курсант Вектор, стоя в одних лишь трусах, вытянется по стойке «смирно», прижав сжатые кулаки к оттопыренной заднице, и рявкнет в ответ: «Боевой ангел Сило-Нумо получил скользящее ранение при несении дозора у Южного Рифта — был обстрелян горской артиллерией! В ходе дозора артиллерия неприятеля была уничтожена, дозор окончен в срок!»
Доклад
Такое случилось уже на пятом курсе, когда ходили в дозор в составе гвардейского контуберния, насчитывающего девять боевых драконов. Гвардейцы обычно прикрывали курсантов, прекрасно понимая, что тем не терпится ринуться в саму гущу боя, и может быть даже сложить там голову во славу Истинного Рекса. Они-то знали, что героическая смерть командованию не нужна, а нужно ему четкое выполнение боевой задачи. И пока курсанты не дойдут до этого своим умом и накопленным опытом, в одиночный дозор их никто и никогда не отправит. А это обидно — когда тебе не доверяют одиночный дозор…
И вот сегодня Томми исполнялось восемнадцать. Перед всей курсантской школой ему вручат гвардейские нашивки и эмблемы «левого флангового». Это почетно. Это так почетно, что даже горло перехватывает, и слезы наворачиваются от переполняющих чувств! Он знал, что в этот момент ему будут завидовать все без исключения курсанты. Левый фланговый! Сам Дикрус Второй и последний, Истинный Рекс, скрытый за тьмой веков, начинал свою карьеру с левого флангового. И с той поры это стало своего рода символом мужества и боевой стойкости. Томми Вектор, левый фланговый — так его будут теперь называть!
До ритуала посвящения еще оставалось больше часа, и Томми решил не терять времени даром. Он установил мишень на площадке для стрельбы и в считанные мгновения выпустил в нее десяток стрел из лука. В цель попали девять из них, десятая стрела вонзилась в край мишени за пределами круга — это когда он слишком поторопился, чтобы уложиться норматив и отпустил тетиву чуть раньше времени.
Тогда он повторил попытку. Десять стрел вылетели одна за другой, и свист их слился в один — протяжный, долгий, так и ласкающий слух. Есть! Все десять стрел плотно сидели в центре мишени, у последней оперение все еще трясется…
Вот это правильно, вот так и должен стрелять левый фланговый лучник воздушной когорты!
Из-за спины послышались отрывистые хлопки, и Томми сразу же обернулся, опустив лук. Пагги Ши-Кан, старый друг, получивший свои гвардейские нашивки неделю назад, стоял у входа и неспешно, даже с какой-то ленцой хлопал в ладоши.
— Браво, Томми, браво! Хорошо стреляешь, вот что значит «левый фланговый»!
— Пока еще нет, приятель. Но через полчаса получу эмблему и вот тогда стану «левым фланговым»…
Томми подошел к другу, они хлопнули по рукам и толкнулись плечами, как принято это у курсантов. Впрочем, гвардейцы так никогда не делали,
— Как думаешь отмечать совершеннолетие? — спросил Пагги, глядя, как Томми упаковывает лук в специальный футляр. У гвардейцев воздушной когорты он назывался «садок», и помимо самого лука с двумя десятками стрел имел удобный кармашек для фляжки с «эстерой» — очень крепким спиртным напитком, от которого перехватывало дыхание и слезы текли сами собой.
Вообще, пьянство в воздушной когорте не поощрялось (да и где оно поощряется?), но фляжка с «эстерой» по правилам должна была находиться в садке, и содержимого в ней должно быть не менее двух третьих. Дело в том, что многие во время полета начинали чувствовать непреодолимый холод, вплоть до дрожи, от которого невозможно было избавиться никакими волевыми усилиями, а пара глотков «эстеры» неплохо снимала это состояние.
— Не знаю, — ответил Томми, отправляясь к мишени собирать стрелы. — Не думал пока…
— В каком смысле — не думал?! — Пагги семенил следом за ним, и голос его был полон даже не удивления, а возмущения. — Ты что, с дракона грохнулся?! Парни ждут праздника! Сегодня ты станешь гвардейцем, седьмым из всего выпуска! Левым фланговым! И ты хочешь оставить всех без веселья? А как же вино, девчонки?!
— Хорошо, хорошо!.. — Томми выдернул стрелы из мишени и спрятал их в садок. — Будут вам девчонки, не ори… — Тут он замер и взглянул на Пагги одним глазом, второй для чего-то зажмурив. — Пагги, друг… А где вообще девчонок берут?
Пагги неопределенно развел руками.
— На мой праздник их Рыжий Юл приводил, всех пятерых. Можно у него спросить. Хорошие девочки были, особенно та, курносенькая… Помнишь?
Томми помнил, но поморщился.
— Что-то не нравится мне Рыжий Юл… — сказал он. — Если попросить у него девчонок, то его самого приглашать придется, и тогда праздник превратится в попойку. А я этого не люблю… — Томми покачал головой.
Пагги понимающе покивал.
— Верно говоришь, так все и будет. Но без девчонок как-то… — Пагги наморщил нос и помотал головой. — Парни тебя не пойму, Томми! Ох, не поймут… Ладно, Том, что-нибудь придумаем. А сейчас пошли на площадь, там уже народ собирается, тебя чествовать готовится. Новый «левый фланговый» вступает в строй — это вам не шутки!
И они отправились на площадь перед главным корпусом гвардейской школы, где и в самом деле уже было полным-полно народа. Завидев Томми, однокурсники приветствовали его толчком плеча, курсанты помладше смотрели на него с некоторой завистью, а кое-кто даже с восхищением. Кто-то шептал: «Повезло Тому!» А кто-то ему отвечал: «Да ему всегда везет…»
А Томикрион Вектор стоял в переднем ряду в вольной стойке, как и вся школа, впрочем, и только когда руководство вышло на трибуну, а директус Порси Войт вскинул руку, то послышалось дружное «грум!» — это сапоги топнули по булыжнику. Почти полтысячи курсантов вытянулись в струнку. Спина прямая, подбородок вскинут, кулаки прижаты к крепким задам.