Молот Ведьм
Шрифт:
— А если я, как бы, упаду? — угрюмо спросил он.
— Будем тебя, как бы, ловить, — пошутил я и подмигнул ему. Он сплюнул себе под ноги и долго втирал плевок в камни.
— Получишь двойную долю, — искушал я его. — И советую тебе быстрее идти. — Я посмотрел на небо. — Ибо сейчас как ливанёт…
Второй тяжело вздохнул и начал раздеваться. В конце концов он остался в одной рубахе, сапогах и перчатках. Опоясался верёвкой. Вольфганг смотрел на него с изумлением, а потом повёл взглядом по скале.
— Справится? — прошептал он. — По отвесной стене?
Стена была не совсем отвесной, но я понимал опасения командира стражи. Обычный человек наверняка сорвался бы вниз через несколько метров. Но у
Второй подошёл к скале и прошёлся вдоль неё с поднятой головой. Высматривал место получше, чтобы начать подъём, и наконец нашёл его. Вцепился пальцами левой руки в известковый выступ и подтянулся, одновременно впихивая правую ногу в едва заметную щель. Потом нашел опору для правой руки, выгнулся, подтянулся и вот он уже над нашими головами. Не сказать, что путь давался ему легко, но я не собирался его подгонять. Второй сам прекрасно знал, в каком темпе ему подниматься. Иногда он подолгу висел, прижавшись к скале и крутя головой туда-сюда, высматривая лучшее место. Иногда пробовал, выдержит ли каменный выступ его вес. Два раза из-под его ног летели известковые осколки, и в эти моменты оруженосец Вольфганга вскрикивал от страха. Я только поглядывал с беспокойством в небо, поскольку дождь становился всё сильнее. Первый с угрюмым лицом наблюдал за усилиями брата. Я задумался, что бы он сделал, если бы Второй отвалился от стены и сломал себе шею. Напился бы с горя? Захотел бы убить меня в акте бессмысленной злобы и отчаяния? Оставил бы меня и Смертуха, после чего пропал бы куда-то, чтобы служить кому-то другому? Пожал бы плечами и посчитал бы случай наказанием Божьим? Честно вам признаюсь, любезные мои, я понятия не имел. Между близнецами существовал некий вид мистической связи (в обычном смысле этого слова, поскольку в этом, конечно, не было и следа тёмного искусства), много похожего, но и много различного. Временами мне казалось очевидным, что у них взаимная нелюбовь, а иной раз я опять был уверен, что они один за другого прыгнут в огонь. Долго продолжалось, прежде чем Второй добрался до расщелины. Но добился своего. Он надолго пропал в скальной расселине, но потом мы увидели, как он выставляет голову наружу. Кинул вниз верёвку, которая окончилась примерно на уровне моего лица.
— Мог хотя бы наделать узлов, — буркнул Вольфганг.
— Ничего. — Я махнул рукой. — Поднимусь только я. Осмотрюсь, что и как, а потом вернёмся. Вы же не думаете, что мы впятером нападём на вашего молодого барона в месте, которое он знает как собственный карман?
Я крепко взялся за конец верёвки и дёрнул её несколько раз. Потом схватил её, повис всем весом и раскачался. Узел, сделанный Вторым где-то там наверху, держал хорошо, поэтому я перекрестился и стал взбираться. Не могу сказать, что мне легко пошло, ибо я ни такой лёгкий, ни такой ловкий, как близнецы. Однако в конце концов я влез в расселину, в которой сидел Второй, с удобством прислонившийся к известковой стене, и ковырял в зубах палочкой.
— О, Мордимер, — сказал он, а я упал и стал дышать, будто выброшенная на берег рыба.
— Эй, там! — крикнул вниз близнец. — Привяжите нам факелы к верёвке!
— Немного тише! — Я дёрнул его за плечо, потому что крик разнёсся эхом по гроту. Мы сидели в небольшой пещерке, я в полумраке видел спускающийся в темноту узкий проход. Там было немного места, но низко склонившийся человек мог пройти свободно. Однако я пока не замечал никаких следов человеческого присутствия, хотя смотрел усердно. Впрочем,
— И что? — Второй подбородком показал на узкий коридор. — Идём, как бы? Я стрельнул слюной сквозь зубы и заглянул в мрак, выставляя факел перед собой. И всё равно видел немного. Я колебался. Поход внутрь известковой пещеры мог быть опасным не столько по причине подстерегающих врагов (ибо в их присутствии я вовсе не был уверен). Мне не улыбалось навсегда остаться на дне подземного лабиринта, а я знал, что для этого достаточного одного неосторожного шага или даже случайно отколовшегося от пола камня. Второй нетерпеливо постучал костяшками пальцев в стену.
— Ну, или туда, или обратно, — подгоняя, пробормотал он. Я прекрасно мог обойтись без его мудрого и ой как продуманного совета. Я слегка пожал плечами.
— Пройдём пару шагов, — решил я. — Но осторожненько, близнец, будто идёшь по стеклу.
— А я что, как бы, ребёнок? — надулся он и первым погрузился во мрак. Я последовал за ним, старясь держаться поближе. Правда, близнец, как на мой вкус, шёл несколько быстро, но я знал, что он при этом не менее осторожен. В конце концов, его во многом можно было упрекнуть, но не в том, что он не уважал собственной жизни.
— Охо-хо, — сказал он.
— Что там?
— Смотри. — В трепещущем свете факела я увидел, как он вытянутой рукой показывает на скалу. Я последовал взглядом за его пальцем.
— Закопчённые, — сказал я.
— Ну да, закопчённые. Кто-то долго тут стоял, пламя даже оставило след на скале.
— Вольфганг говорил, что пещера раньше использовалась взбунтовавшимся мужичьём. Может это ещё от них следы?
— А я знаю? — задумался он. — Нет, Мордимер. Это свежатина.
— Поищем ещё чего-нибудь, — решил я.
И тогда я услышал шум. Так, будто кто-то сделал неосторожный шаг и теперь старался аккуратнее поставить ногу. Вот только, звук донёсся с места, которое было ни перед нами, ни за нами, а над нами. Я вытянул факел, но конечно ничего не увидел. Или, может, кто-то таился на скальной полке, на чём-то вроде естественного, известкового балкона, и видел нас как на ладони, ведь мы сами ему светили?
— Отступаем, близнец! — прошипел я. — Скорей!
Второму этого не надо было повторять дважды. Он крутанулся как волчок, скользнул мимо меня и помчался в сторону выхода из пещеры. Я последовал за ним как мог быстро. Но уже упоминал, что я ни настолько ловкий, ни настолько быстрый, как близнецы. Хотя я предусмотрительно отбросил за себя факел, чтобы не становиться лёгкой целью, однако кто-то попал в меня. Почувствовал сильный удар по ногам, шнур оплёл мои лодыжки, и я растянулся на земле. Сразу после этого я услышал, как кто-то спрыгивает и бежит ко мне. Я перекатился на бок, но сначала что-то вдарило в стену рядом со мной, а во второй раз, увы, это самое что-то вдарило мне прямо по голове. Ну и на этом закончилась безопасная рекогносцировка Мордимера.
***
Не знаю почему, но баронета я представлял молодым, высоким человеком, с чёрными волосами, проницательными, тёмными глазами, орлиным носом, выступающими скулами и смуглой кожей. Его образ был так точно нарисован под моими веками, что я очень удивился, когда воображение встретилось с реальностью. Ибо на самом деле сын барон Хаустоффера был невысоким человечком с волосами цвета грязного льна, вдобавок слишком длинными, а взамен за это сильно поредевшими. Его лицо было покрыто налившимися гноем прыщами, а нос был отмечен сине-красными кровоподтёками от лопнувших сосудов. И ему было не двадцать с чем-то лет, а по крайней мере пятьдесят. К этому солидный живот и лежащее на шее горло. Всё это свидетельствовало о пристрастии к вредной пище и большому количеству крепких напитков.