Монахи истории. Маленькие боги (Мелкие боги)

Пратчетт Терри

* * *

Дидактилос был слеп, но было темно. Преследующие его стражники будут видеть, только видеть тут нечего. И они не проводили свою жизнь, гуляя по извилистым, неясным и, кроме всего прочего, многоступенчатым улочкам Эфебы. — …восемь, девять, десять, одиннадцать, бормотал философ, запрыгивая на совершенно темный пролет ступенек и петляя по заячьи за угол. — Арх, оу, это было мое колено, бормотало большинство стражников в куче где-то около середины пути. Один забрался наверх, как-то. В лунном свете он как раз смог разглядеть тощую фигуру, бешенно скачущую вдоль по улице. Он поднял свой арбалет. Старый дурак даже не уворачивался. Отличная мишень. Мгновение стражник выглядел ошарашенным. Арбалет вырвался из его рук, полетев на булыжники и посылая стрелы рикошетить от статуи. Он взглянул

вниз, на оперенный конец стрелы, торчащий из его грудной клетки, а затем на фигуру, выступившую из теней. — Сержант Симони? — прошептал он. — Мне жаль, сказал Симони, — Мне действительно жаль. Но важна Истина. Солдат открыл рот, что бы высказать свое мнение об истине, а потом тяжело упал вперед. Он открыл глаза. Симони удалялся. Все выглядело светлее. Было по-прежнему темно. Но теперь он мог видеть в темноте. Все приобрело сероватый оттенок. И булыжник под его рукой каким-то образом превратился в крупный черный песок. Он взглянул вверх. — Встать, рядовой Ичло. Он смущенно встал. Теперь он был больше чем просто солдатом, анонимной фигурой что бы преследовать и быть убитым, и быть не более чем мелкой сошкой в жизнях других людей. Теперь он был Дерви Ичло, тридцати восьми лет, по сути, относительно безупречный, в основном, и мертвый. Он неуверенно поднял руку к губам. Ты — судья? — сказал он. — НЕ Я. Ичло взглянул на простирающийся вдаль песок. Он инстинктивно знал, что делать. Он был куда менее рафинирован, нежели генерал Фрайят, и обращал больше внимания на песни, выученные в детстве. Кроме того, у него было преимущество. Он был даже менее религиозен, чем его генерал. — СУД В КОНЦЕ ПУСТЫНИ. Ичло попытался улыбнуться. — Мама говорила мне об этом, сказал он. — Когда ты умираешь, ты должен пересечь пустыню. И ты увидишь все так, как должно быть, говорила она. И все правильно вспомнишь. Смерть усердно ничего не делала, дабы обозначить какие-либо свои чувства. — Можно встретить друзей по пути, а? — сказал солдат. — ВОЗМОЖНО. Ичло отправился. В общем, думал он, все могло быть и хуже.

* * *

Урн лазал среди полок, как обезьяна, вытаскивая книги из их отсеков и швыряя их вниз, на пол. — Я могу унести двадцать. сказал он, — Но которые двадцать?

— Всегда мечтал сделать это, бормотал Дидактилос радостно. Оберегать истину перед лицом тирании и все в таком роде. Ха! Один человек, не боящийся… — Что взять? Что взять? — кричал Урн. — Нам не нужны “Механики” Гвидо, сказал Дидактилос. — Эй, хотел бы я видеть выражение его лица! Дьявольски хороший бросо, учитывая обстоятельства. Надеюсь, кто-нибудь опишет, что я…

— Принципы приводного механизма! Теория расширения воды! кричал Урн, — Но нам не нужны Ибидовское “Государство”, или Гномоновская “Эктопия”, действительно, это… — Что? Они принадлежат всему человечеству! — огрызался Дидактилос. — Тогда пусть все человечество придет и поможет нам их унести. — сказал Урн. — Но, поскольку нас только двое, я предпочел бы нести нечто полезное. — Полезное? Книги о механизмах?

— Да! Они покажут людям, как жить лучше!

— А эти покажут людям, как быть людьми, сказал Дидактилос. — Это напомнило мне. Дай мне другой фонарь. Я чувствую себя совсем слепым без него… Дверь библиотеки вздрогнула под громоподобным стуком. Это был стук людей, не ожидающих, что им откроют. — Мы можем выбросить некоторые другие в…

Петли выскочили из стен. Дверь с глухим звуком грохнулась вниз. Солдаты с вытащенными мечами вскарабкались на нее. — А, джентльмены, сказал Дидактилос, — Умоляю, не нарушайте мои окружности. С разбегу капрал тупо взглянул на него, потом вниз на пол. — Какие окружности?

— Эй, как насчет того, чтобы дать мне пару компасов и вернуться сюда, скажем, через пол часа?

— Оставь их, капрал, сказал Брута. Он перешагнул через дверь. — Я сказал, оставьте их. — Но я получил приказ… — Ты глух? Если да, то Квизиция сможет это излечить. — сказал Брута, сам удивляясь твердости своего голоса. — Ты не принадлежишь к Квизиции, сказал капрал. — Нет, но я знаю человека, который принадлежит, — сказал Брута. — Вы здесь чтобы искать в этом дворце книги. Оставьте его со мной. Он стар. Что может он сделать?

Капрал в сомнении переводил взгляд с Бруты на своих пленников. — Отлично, капрал. Я беру командование на себя. Все повернулись. — Вы меня слышали? сказал Сержант

Симони, проталкиваясь вперед. — Но дьякон приказал нам… — Капрал?

— Да, сержант?

— Дьякон далеко. Я здесь. — Да, сержант. — Пошли!

— Да, сержант. Сержант прислушивался, пока солдаты маршировали прочь. Затем он воткнул свой меч в дверь и повернулся к Дидактилосу. Он сжал левую руку в кулак и положил свою правую поверх, вытянув ладонь. — Черепаха Движется , сказал он. — Все относительно, сказал философ опасливо. — Я имею ввиду, я…друг, сказал он. — Почему мы должны тебе верить? — сказал Урн. — Потому, что у вас нет выбора, сказал Сержант Симони резко. — Вы можете вывести нас отсюда? — сказал Брута. Симони взглянул на него. Ты? — сказал он, почему я должен выводить отсюда тебя? Ты — инквизитор! — он схватил меч. Брута попятился. — Нет!

— На корабле, когда капитан провозгласил тебе, ты ни чего не сказал, — сказал Симони. — Ты не один из нас. — Я не думаю, что я один из них, так же, сказал Брута, — Я свой собственный. Он бросил на Дидактилоса умоляющий взгляд, что было совершенно зря, и вместо этого повернулся к Урну. — Я не знал об этих солдатах, сказал он. — Я знал только, что Ворбис задумал убить вас, и что он подожжет Библиотеку. Но я могу помочь. Я придумал это по пути сюда. — Не слушайте его, сказал Симони. Он пал на одно колено напротив Дидактилоса, словно умоляя. — Сир, здесь… несколько наших. . . тех, кто знает, что значит ваша книга…, смотрите, у меня есть копия… Он нащупал что-то за своим нагрудником. — Мы скопировали это, сказал Симони, — Единственная копия! Все, что у нас есть! Но это распространяется. Те, кто умеет читать, читают это остальным! Это производит такое впечатление!

— Э…-сказал Дидактилос, — Что?

Симони в возбуждении замахал руками. — Ибо мы знаем, это, я был в тех местах, это правда! Великая Черепаха существует . Черепаха действительно движется ! Нам не нужны боги!

— Урн? Еще никто не ободрал медь с крыши? — сказал Дидактилос. — Не думаю. — Тогда, напомни мне, чтобы я не разговаривал с этим малым снаружи. — Я не понимаю! — сказал Симони. — Я могу спасти вас. У вас есть друзья в самых неожиданных местах. Пошли. Я только убью священника… Он взялся за меч. Брута попятился. — Нет! Я тоже могу помочь! Вот, почему я пришел. Когда я увидел вас напротив Ворбиса, я понял, что могу сделать!

— И что же ты можешь сделать? — усмехнулся Урн. — Я могу спасти Библиотеку. — Что? Положить на спину и убежать? — издевался Симони. — Нет. Не в этом смысле. Сколько здесь свитков?

— Около семи сотен, сказал Дидактилос. — Сколько из них важны?

— Все! — сказал Урн. — Может, пара сотен, — сказал Дидактилос, мягко. — Дядя!

— Все прочее просто изданный вздор и суета, сказал Дидактилос. — Но это книги !

— Возможно, я смогу взять больше, сказал Брута медленно. — Отсюда есть выход наружу?

— Отсюда… возможно, сказал Дидактилос. — Не говори ему! — сказал Симони. — Тогда все ваши книги сгорят, сказал Брута. Он указал на Симони. — Он сказал, что у вас нет выбора. Так что вам нечего терять, верно?

— Он свя…-начал Симони. — Все заткнитесь, сказал Дидактилос. Он смотрел в сторону брутиного уха. — Отсюда может быть путь наружу, сказал он. — Что ты собираешься делать?

— Не верь ему! — сказал Урн. — Омнианцы вокруг, а ты говоришь, что есть другой путь наружу!

— Сквозь эту гору есть туннели повсюду, сказал Дидактилос. — Возможно, но мы не говорим об этом людям!

— Я склонен верить этой личности, сказал Дидактилос, — У него честное лицо. Философски выражаясь. — Почему мы должны ему доверять?

— Любой, кто настолько туп, чтобы надеяться на то, что в подобных обстоятельствах ожидает, что мы будем ему доверять, должен быть достоин доверия, сказал Дидактилос. — Он должен быть слишком глуп, чтобы быть предателем. — Я могу уйти прямо сейчас, сказал Брута, — И что тогда будет с вашей Библиотекой?

— Видите? — сказал Симони. — Просто, когда все кажется беспросветным, вдруг у нас появляются неожиданные друзья повсюду, сказал Дидактилос, — Каков твой план, юноша?