Монахини и солдаты
Шрифт:
— И теперь они незначительны и бессмысленны?
— Нет.
— Продолжай.
— Да, случилось одно, а потом другое, когда ты прогнала меня в первый раз…
— Я не прогоняла…
— Когда ты прогнала меня в первый раз, я прямиком побежал к Дейзи.
— И занимался с ней любовью?
— Как сказать… пожалуй… да…
— Мне это не нравится.
— Разумеется, но слушай. Я был так подавлен, представить не можешь, и думал, мне нужно утешение. Я
— Я начинаю жалеть ее, только не хочу о ней думать. Не хочу, чтобы она вообще занимала мои мысли.
— Потом я, конечно, понял, насколько это ужасно…
— Да, ты просто убежал.
— Я не мог быть с тобой после твоих обвинений. Но наверное, надо было подождать, попробовать оправдаться и… надеяться и…
— Да…
— После я почувствовал, что оказался не на высоте, что сдался, предал это, нашу любовь, тот факт, что…
— Да, я тоже была не на высоте.
— Если бы только я оставался одиноким, если бы только не пошел тогда к Дейзи, но я пошел, вернулся к прежней… прежней… тоскливой привычке…
— Привычке?..
— Ну… в любом случае потом я нашел тебя, и это было так прекрасно…
— Мог бы и сказать мне в тот момент.
— В тот момент я решил подождать, пока мы не поженимся.
— Когда же ты рассказал бы мне?
— Не знаю. Я думал, что, если обожду, это будет легче сделать, но потом понял, что становится не легче, а труднее.
— А там тебя разоблачили.
— Да. Видишь ли… Господи, как я хочу понять, что произошло! Ведь я вернулся к Дейзи, лишь когда решил, что потерял тебя, поэтому в том состоянии я не обманывал тебя, потом я был в другом состоянии, и все в голове у меня перемешалось, и я почувствовал себя бесконечно виноватым…
— Понимаю…
— А там, когда ты неожиданно набросилась на меня из-за того, что сказал тебе Джимми Роуленд…
— Я просто услышала случайно. И была в таком замешательстве, так потрясена…
— Дело в том, что мы с Дейзи как-то болтали, мол, хорошо было бы кому-то из нас жениться на деньгах и помогать другому, но это, разумеется, была глупая шутка. А Джимми Роуленд небось подслушал…
— В том пабе.
— Да. Не могу понять, почему он поступил так по-свински… в любом случае…
— Это другая статья. Кажется, я понимаю, что ты имеешь в виду под отделением одного от другого.
— И я неожиданно почувствовал себя таким виноватым, еще более виноватым, чем когда ты обвиняла меня…
— Мнимая вина наложилась на настоящую…
— Да, и я не мог не вести себя так, будто ничего не совершал, и тот факт, что я никогда не упоминал о существовании
— Конечно… Существование Дейзи было важным, уж это никак нельзя отрицать.
— Да. Теперь я не мог придумать никакой лжи, теперь я не мог ничего отрицать. О господи!..
— Правда наконец настигла тебя.
— Да, она настигла меня, но я не объяснил это тебе. А при отсутствии веры в тебя и нехватке характера, чтобы держаться подальше от Дейзи, это было равносильно измене…
— Возможно, было равносильно измене. Но я понимаю…
— А потом, конечно, когда я во второй раз побежал обратно к Дейзи, казалось, это все, конец. Меня будто кто подталкивал поступать так, чтобы все ужасное, что ты приписала мне, оказалось правдой. Да еще, о боже, я взял деньги из банка!..
— Это пустяк…
— Я собирался и собираюсь их возвратить…
— Ах, Тим…
— Думаю, я сделал это, чтобы уничтожить себя, отрезать себе путь назад, слишком мучительно было на что-то надеяться.
— Я никогда не верила, что ты всерьез задумал жить с Дейзи на мои деньги.
— А мне кажется, что поверила на секунду.
— Было таким ударом понять, что тебя обманывает тот, кого ты любила и кому верила безоглядно…
— Милая…
— А еще меня жгла, бесила ревность…
— Да, ты была ужасна, ты нагнала на меня такого страху, что я окончательно потерял способность соображать…
— Это внезапно разразилось над нами, как буря, и подняло столько глубинного и невозможно суетного. Я чувствовала себя страшно оскорбленной…
— Пожалуйста, не начинай заново…
— В какой-то степени мне хотелось думать, что ты предатель, чтобы облегчить боль.
— Чувствовать, что вышла за неровню, и вот как он тебя отблагодарил!
— Верно.
— Гертруда… ведь все то… в чем я виновен… не разрушило нашу любовь?
— Нет, думаю, нет. Твое возвращение… оно часть, так сказать… логики любви. В результате все стало более… не могу судить обо всем мире… дробным… Теперь мы иные, намного сложнее.
— Да, логики. Я не умел проводить различие. Пришлось научиться отделять ложь от всего остального и от другой лжи. Помнишь, я сказал, что я ненастоящий и на меня нельзя полагаться, и ты ответила, что сделаешь меня настоящим? Думаю, ты это сделала.
— Но как насчет Дейзи, Тим? Как у тебя с ней сейчас? Ты сказал, что ушел от нее.
— Ушел.
— Окончательно? Может, хочешь, чтобы она и дальше как-то присутствовала в твоей жизни? Ведь твоя жизнь так долго была связана с ней?