Монахиня Адель из Ада
Шрифт:
Самой Фросеньки не было видно, она пряталась за стогом сена. Молодой барин, такой умный и красивый, оказался плохим учеником, неловко обращался с оружием. Мог ведь нечаянно убить!
— Стреляйте лучше пулями, прошу вас…
Барин не ответил, и девушке пришлось выглянуть. Затем она показалась вся. Ну и вид! Тёмнорусая коса растрёпана, утыкана соломинками, а в карманах фартука шевелятся только что спасённые зверьки.
— Верните мушкетон на место! — шутливо-строго приказала Фросенька.
Ученик расхохотался.
—
Фросенька вспыхнула, даже кулачками потрясла.
— Труба или не труба, бросьте, говорю вам!
— Зачем?
— Мне жалко сусликов! Вот вам пистоль, так меньше вероятности, что попадёте в бедную зверушку…
Нетерпеливо отмахнувшись, Пётр снова выстрелил.
Фросенька метнулась в укрытие.
— Тятя! Тяяять!.. — позвала она отца.
Зря кричала, Михаил Репкин был на подходе. Деревянная нога не давала идти быстрее, а то бы уж давно доковылял. Левую щеку героя украшал военный шрам, почему казалось, что старый есаул подмигивает. Или обижен на весь свет. Или имеет злобную натуру. На самом деле характер старика был мягким. Ни на кого он не обижался, разве что на себя: ногу потерял в конце войны по неосторожности. Поклялся он ещё тогда, покидая Францию, что дочь свою воспитает внимательной к происходящему вокруг. И отважной! Стрелять Фросенька умела с детства. Для неё и вёз старик военные трофеи из-за границы. И журналов модных навёз целую кипу — пусть знает, как выглядят гордые дамы. Мать её была очень городой и очень красивой. И храброй была! Такой храброй, что враз покорила сердце видавшего виды казака. Родила ему дочь. Жаль, нет её уже на этом свете…
Подойдя к стогу, хромой есаул вытащил из него ящик, окованный медью, до половины наполненный оружием.
— Хорошая коллекция у твоего отца! — крикнул Пётр.
Он подскочил к ящику, взял два пистолета.
Фросенькин отец развеселился.
— Когда Репкины были скрягами? Дарю вам любой из этих двух, выбирайте, барин.
Фросенька нахмурилась.
— Не называй его барином!
— А как прикажешь называть твоего дружка?
— Не дружок он мне, а советчик! Я его стрельбе учу, а он за это обещал научить меня благородным манерам…
Старик махнул рукой.
— И то правда: нам он никакой не барин! Мы с тобою вольные казаки, а не крепостные…
Несмотря на контузию, Михаил Репкин обладал невероятной силой. Ухватившись за медные скобы, он легко поволок неподъёмный ящик по жёлто-зелёной траве — прямо к избе. Пётр разинул рот от удивления. Они с Фросенькой тащили эту тяжесть от избы к стогу целый час…
Раздумья молодого барина были прерваны всё тем же девичьим голоском.
— Вы ненавидите сусликов? Таких маленьких и беззащитных?! Что, если я вас за это застрелю?
Фросенька
— Не застрелишь!
— Почему?
— Потому что ты меня любишь, ты без ума от меня…
— Тогда позвольте поцеловать вашу нежную ручку, барин… — кокетливо сказала Фросенька, явно напрашиваясь на большее. Зря, что ли, она, прямо с самого утра, насмотрелась трофейных французских журналов. Говорят, в Париже девственность уже не в моде.
В это время к казацкой избе, чуть раньше хозяина, подошёл гость. Одетый по-военному, но росточком совсем кроха. Однако с орденами!
Во дворе залаяла сторожевая псина.
Фросенькин отец бросил сундук, подбежал к коротышке.
— Кого-то ищете?
— Ищу! — ответил незнакомец. — Тут живёт герой войны с Наполеоном Михаил Репкин?
— Угадали! Именно тут он живёт, в этой избе, так что… заходите, коли воля ваша!
— Благодарю! Позвольте представиться: штабс-капитан Фёдор Заступников, много воевавший, а ныне проживающий в Санкт-Петербурге…
Приятная беседа двух вояк была слышна только им двоим. Фросенька, наблюдавшая издали, продолжала удивляться:
— Странно, почему Полканиха вдруг разлаялась… Она редко злится…
— Жениха ей надо, как и тебе, — ответил Пётр. — Айда на сеновал! На чердак! Пока твой отец будет занимать коротышку рассказами о Париже и слушать его болтовню, мы ему внуков наделаем!
Фросеньку эти слова покоробили. Ещё возомнит барин, что с ней легко договариваться, и передумает флиртовать. А молодой казачке не терпелось избавиться от невинности. По слухам, во Франции девственность давно уже не в моде.
— Только вы меня там не трогайте, лады?
Взгляд плутовки говорил обратное.
— Лады! Не трону даже пальцем! — весело ответил Пётр, протягивая руку.
Фросеньке ответ жутко понравился. Она даже ощутила сладость внизу живота. Скорей бы вылезти на сеновал и начать целоваться. Не до ужина теперь, пожалуй. Она сняла с головы барина картуз, надела себе. Фуражка пахла восхитительно.
— Пойдёмте, только тихо, — сказала девушка, указав глазами на чердачное окно, где стоял свежий букет цветов.
— Понял, — снова весело ответил барин. — Всё понял…
Пройдя через калитку, оба пригнулись и, прячась за высокими кустами шиповника, направились к стремянке, ведшей на чердак.
С чердака и вправду каждое слово было слыхать.
— У меня сегодня угощений тьма, словно знал, что гости будут, — суетился Репкин, усаживая капитана на самый крепкий табурет.
— Ну, уж и гости! — деланно смутился орденоносец.
Михал Михалыч вдруг кое-что вспомнил.