Монарх от Бога
Шрифт:
– Басилевс, мы видели, как корабль Льва Трипольского пришёл в юго-западную бухту Лемноса, а в ней уже собралось больше ста кумбарий, галер и фелюг.
– Сколько времени провели в пути от острова?
– спросил Лакапин.
– Четверть дня. Большие суда пройдут быстрее, - ответил Диодор.
– Что ж, с наступлением сумерек мы выходим, - решил Лакапин и осведомился: - Не видели скедии с моими сыновьями?
– Нет, басилевс. Они ушли от нас к югу, - ответил Сфенкел.
Лакапин молча покачал головой и подумал о том, чтобы сыновья не наделали каких-либо глупостей.
Ждать их он не мог: надо было вести флот, чтобы к полночи подойти к Лемносу. Трудное дело предстояло
Как только солнце скрылось за мелким горизонтом, Лакапин отдал команду двигаться к цели. Вскоре армада покинула временное пристанище за островом Имброс и двинулась к Лемносу. Паруса были опущены, двигались на вёслах. В пути к армаде присоединились все скедии, уходившие на разведку. Была среди них и скедия, на которой плыли Стефан и Константин. Правда, отец до конца сражения так и не узнал, что его сыновья вместе с другими воинами приняли участие в сече против корсар.
Армада приближалась к острову Лемнос словно великий чёрный призрак. Вскоре возник и остров, как морское чудовище, спящее на гладкой поверхности вод. Корабли шли тихо, даже не было слышно падения капель с весел. Никто в эти часы из воинов и гребцов не разговаривал. Каждый понимал, что любой звук мог долететь до острова, до бухты, в которой стояли суда корсар, и тогда не произойдёт никакого неожиданного нападения на врага, предстоит жестокая и упорная схватка. Корсары умели сражаться даже с сильным противником.
И всё же суда шли не вслепую, между ними была связь. С кормы каждого судна мгновенно посылались идущему за ними световые сигналы. Их улавливали, и команды, заключённые в них, передавались дальше. Так вскоре последовала команда идти на корсар развёрнутым строем, и она была принята на всех дромонах и памфил ах. Они стали медленно разворачиваться веером, охватывая бухту по всему выходу в море. Памфилы пошли от дромонов влево и вправо к берегу. С них уже на мелководье спускались воины, которые шли в воде к чернеющему береговому склону. Воинам на суше вменялось в задачу не дать пиратам уйти вглубь острова. Всё было задумано так, чтобы взять корсар Льва Трипольского в хомут и заарканить их.
Наступал рассвет. Уже можно было различить, где свои, где чужие. И в это время прозвучало три удара в медный гонг. Его звуки достигли всех кораблей, и воины, стоящие у бортов с луками, вознесли в небо боевой клич. Корсары в панике просыпались, бежали к бортам судов. Тут их встречали тысячи стрел. Стрельба из луков становилась всё более меткой и продолжалась несколько минут.
А потом не меньше полусотни мощных дромонов с дубовыми носами, окованными железом, двинулись таранить пиратские суда. И десятки их были раздавлены в тесноте бухты и тонули вместе с корсарами. В их стане поднялась паника. Только на мощном корабле Льва Трипольского корсары готовились к защите. К «Горгоне» Трипольского приближалась «Никея». Роман Лакапин жаждал захватить в плен грозу Средиземноморья живым. «Никея» подошла к «Горгоне» вплотную, и две сотни русов императорской гвардии ворвались на палубу пиратского корабля. Завязалась упорная сеча. На помощь воинам «Никеи» подоспели воины с «Ахиллеса», приставшего к «Горгоне» с другого борта. Отважных корсар охватила паника, они прыгали за борт, ища спасения в море. Лишь сам Трипольский сражался истинно как лев о небольшой группой преданных ему пиратов. Но все они были обречены на гибель, потому как сдаваться не думали.
Мардарий и Прохор дрались плечо к плечу. Прохор первым увидел главу пиратов. Он тут же крикнул:
– Мардарий, вон наша с тобой добыча. Там Лев Трипольский!
–
– воскликнул Мардарий.
– Да наш же он!
– успокоил друга Прохор. Вооружённые каждый двумя мечами, они прорубали себе коридор, не спуская глаз с корсара Льва, и добрались до него, окружённого десятком пиратов. К Прохору и Мардарию придвинулись ещё несколько гвардейцев. И вот уже Лев Трипольский перед Прохором и Мардарием. Размахивая мечами, Прохор крикнул:
– Мы тебя запомнили на всю жизнь! Получи же от нас за то, что продал пелопонесскому сатрапу!
И Прохор с Мардарием обрушили град ударов на Льва Трипольского. Он сопротивлялся недолго. Мардарий отрубил ему руку с мечом, и в тот же миг два друга вонзили в него свои четыре меча, подняли на них тело и перебросили его за борт.
Той порой тысячи пиратов сумели-таки выбраться на берег и ринулись вглубь острова. Но и там их поджидала смерть. Вначале они были встречены выстрелами из луков. В них стреляли почти в упор, и промахнуться было невозможно. Потом противники сошлись с обнажёнными мечами. Силы, однако, были неравными, византийских воинов было больше, к тому же среди них оказалось около восьми тысяч воинов Иоанна Куркуя, которые отличались отвагой, силой и искусством рукопашного боя. Вскоре пиратов стали теснить к воде, и, спасая свою жизнь, они бросали оружие и поднимали руки. Когда солнце поднялось в зенит, битва в бухте и на берегу завершилась полной победой войска Романа Лакапина. Позже хронисты записали: «Критский пират Лев Трипольский был уничтожен в морском сражении при Лемносе».
В этот же полуденный час к «Никее» подошла рыболовецкая фелюга, воины подняли с неё на борт «Никеи» тяжело раненных Стефана и Константина. Первому проткнули мечом правое плечо, второму рассекли бедро. Они истекали кровью, стонали от боли. К ним привели двух лекарей. А потом весть о раненых сыновьях дошла до Лакапина, и тот прибежал к ним. Лекари уже хлопотали над ранеными. Они остановили кровь, наложили на раны льняную ткань с бальзамом, забинтовали. Пожилой лекарь с седой бородой сказал:
– Твои сыновья, басилевс, будут жить.
– Спасибо, - скрывая подступившую к горлу жалость к сыновьям, сказал Лакапин и подумал: «Что ж, они теперь достойны корон, добытых пролитой кровью».
Корабли Лакапина долго не покидали бухту острова Лемнос. Воинам было позволено взять себе все, что осталось после разгрома корсар, и они собирали оружие, щиты. Купцы Диодор и Сфенкел нашли свои финики. То-то посмеялись!
А через день, предав павших земле, армада Лакапина, не потеряв ни одного судна и завладев многими судами пиратов, возвращалась в Константинополь.
Глава двадцатая. ЗНАК БОЖИЙ
Со дня венчания Константина и Елены прошло семь лет. Супруги повзрослели за минувшие годы. Они были на пороге двадцать третьей весны и внешне расцвели, как прекрасные весенние цветы. Конечно же это касалось прежде всего молодой императрицы. В ней всё пленяло. Любой поворот головы привлекал внимание к её лицу. Оно каждый раз освещалось новым светом - то полным загадочности, то манящим, то вызывающим улыбку девической непосредственностью. Константин уже давно вынашивал мечту запечатлеть образ жены в мраморе, в слоновой кости и даже в золоте. Но он не знал, кому поручить изваять супругу, ему казалось, что таких художников, скульпторов, резчиков по кости в Византии не найти. И он всё откладывал воплощение мечты в жизнь. О своём желании он даже не поделился с Еленой: боялся, что по своему скромному нраву она откажется позировать.