Монарх V
Шрифт:
Андрей Годунов стоял на холме, сжимая в руке клинок. Его доспехи, чёрные с золотыми прожилками, были иссечены ударами, а плащ из шкуры белого медведя прожжён кислотными брызгами. Лицо, обрамлённое черной элегантной бородкой, покрывал слой копоти, но глаза, цвета стальной закалки, горели холодным огнём.
Небо над полем боя было затянуто чёрными тучами, сквозь которые то и дело вспыхивали багровые всполохи магии. В воздухе пахло кровью, металлом и горящей плотью. Земля дрожала от танковой поступи, лязга клинков и боевых криков.
Армия Годуновых держала
Андрей Годунов, облачённый в тёмные артефактные доспехи с золотыми гравировками, стоял в самом центре сражения. Его клинок, окроплённый кровью врагов, неустанно разил предателей, что осмелились встать под знамёна Голицына. Он чувствовал, как его плечи заливает потом, а руки с каждым мгновением отзываются тупой болью. Но он не мог остановиться.
— Держите линию! — проревел он, отбивая мечом очередной удар.
Слева от него пехотинцы уже начали пятиться под натиском закованных в сталь штурмовиков Голицына. Маги смерти, закутанные в багровые мантии, возводили тёмные заклинания, от которых даже воздух становился вязким. Из их рук рвались спирали некротической энергии, испепеляя живых и заставляя павших вставать вновь. Это была настоящая бойня.
Андрей стиснул зубы. Он поднял меч к небу, и его голос взлетел над грохотом сражения:
— Гаубицы к бою! Огонь по магам!
Слева, там, где выстроились артиллеристы Годуновых, взметнулись сотни огненных снарядов. Они полетели к врагу, вспарывая воздух, и через мгновение маги смерти начали падать один за другим, подорванные зачарованными ракетами.
Но этого было недостаточно. В этот момент центральный фронт Голицына рванулся вперёд.
Рыцари в чёрных латах, ведомые полководцем Голицына, врезались в передовую Годуновых. Их натиск был невероятен, и ряды солдат начали трещать, ломаться.
Андрей видел, как его люди, даже самые закалённые воины, дрогнули. Если они падут, падёт вся линия обороны.
Андрей стиснул рукоять меча, его дыхание вырывалось тяжёлыми рывками. Он знал: пришло время действовать самому.
— Вперёд!
Он прыгнул в гущу врагов, разя их клинком. Его меч сверкал молнией, отсекал головы, пробивал щиты, рассекал плоть. Он чувствовал, как каждый удар отдаётся в мышцах, как вокруг него бушует хаос, но он не позволял себе останавливаться.
Но в этот момент появился он. Полководец Голицына.
Он был выше двух метров, его тело скрывали латы, отлитые из проклятой стали — металл ржавел на глазах, сочился чёрной смолой и шипел при контакте с воздухом. Шлем, украшенный рогами, скрывал лицо, но из-под забрала горели два зелёных огонька, как глаза голодного волка. В руках он сжимал двуручный меч — лезвие, пылающее нефритовым пламенем, оставляло за собой шлейф испарений, в которых корчились тени.
— Годунов! — голос полководца звучал как скрежет железа. — Твоя голова будет висеть на стене в моем замке!
Андрей не ответил. Его пальцы сжали рукоять клинка, выкованного далекими предками с инкрустированным кристаллом монстра ранга Император.
Первым атаковал гигант. Его меч быстро взметнулся вверх, со
— Бегаешь, как заяц! — проревел гигант, разворачивая меч горизонтально.
Андрей пригнулся и лезвие прошло в сантиметре от его шеи. В тот же миг его клинок вонзился в щель под подмышкой врага. Сталь встретила сопротивление — латы полководца ожили, сомкнувшись вокруг клинка.
— Глупец! — гигант рванул меч на себя, пытаясь вырвать оружие из рук Андрея.
Но Годунов уже отпустил клинок и прыгнул назад, выхватив из-за спины артефактный кольт. Пуля, начиненная громовым кварцем, впилась в шлем противника. Раздался взрыв, и ослепительная вспышка осветила поле боя, заставив полководца зарычать, отшатнувшись.
Андрей знал: победить в лоб такого противника было невозможно. Латы врага регенерировали, раны затягивались смолой, а пламя его меча выжигало магию. Но у него оставался козырь — артефакт на поясе, «Цепь Прометея», когда-то подаренная ему зарубежным дипломатом. Об этом орудии слагали легенды…
— Сюда, ублюдок! — Годунов бросился к руинам каменной одинокой мельницы, увлекая врага за собой.
Полководец, взбешённый, рубил всё на своем пути. Его меч разрубил мельничное колесо, и каменные обломки посыпались вниз. Андрей прыгнул на уцелевшую балку, а гигант, провалившись по пояс в завалы, застрял.
— Пора! — прошептал Годунов, активировав «Цепь Прометея».
Из артефакта вырвался луч света, ударивший в небо. На миг тучи рассеялись, и солнечный луч, сфокусированный цепью, прожег дыру в груди врага. Полководец взревел, но… его рана начала зарастать.
— Ты думал, что меня можно одолеть такими жалкими игрушками? — гигант вырвался из камней, его голос стал глубже, а пламя на мече вспыхнуло ярче. — Эта цепь — жалкая реплика!
Андрей почувствовал, как холодный пот стекает по спине. Полководец рванул вперёд, описывая мечом смертельные дуги. Андрей отбивался, но каждый удар выбивал из него силы. Левый наплечник треснул, обнажив окровавленное плечо.
— Пора заканчивать! — враг занёс меч для финального удара.
В этот миг Андрей вспомнил слова отца: «Гроза рождается в тишине». Он отпустил «Громовое Сердце» и бросился под удар.
Лезвие меча пронзило его бок, но Годунов, стиснув зубы, вцепился в рукоять вражеского меча.
— Теперь ты мой… — прошипел он и активировал последний артефакт — «Сердце Бури», вшитое в его грудь личными целителями императора, магами жизни.
Из раны хлынула молния. Она ударила в клинок, прошла по руке полководца и вырвалась из его шлема, испепелив содержимое. Гигант замертво рухнул, увлекая Андрея за собой.
— Командир! — солдаты Годуновых бросились к нему.
Андрей лежал на земле, сжимая окровавленный бок. «Сердце Бури» погасло, оставив на груди узор из обугленных вен. Рядом валялся вражеский клинок — пламя на нём потухло, а лезвие покрылось трещинами.