Монастырь
Шрифт:
– Видите ли… Я, конечно, не имею права просить вас о чем-то, особенно о том, чтобы вы повлияли на Типцова. Я осознаю, что это и глупо, и бессмысленно, и вряд ли даст какой-то результат…
– Да уж, на Парафина не особо повлияешь. – Согласился Лапшин.
– Судя по тому, что я о вас слышала, вы достаточно умный и образованный человек.
Кум скромно промолчал, ожидая, какой из этого последует вывод.
– Поэтому я прошу вас о помощи несколько иного рода… – Врачиха выждала несколько секунд, прежде чем завершить свою фразу, – Помогите мне
– С удовольствием. – Усмехнулся кум, – Только мне хотелось бы узнать, что именно тут творится.
– Да вы уже все слышали и видели. – Женщина печально вздохнула. – Этот вал беременностей, вчерашнее убийство… Скажите, что вы обо всем этом думаете?
Можно с этим что-нибудь сделать?
– Смотря, что вы хотите… – Уклончиво произнес кум.
– Я хочу, чтобы в лагере был порядок. Чтобы он не превращался в филиал детского дома. Чтобы эти несчастные женщины не рожали еще более несчастных детей! Вы знаете, в три года их должны отделить от матери и послать на воспитание в интернаты. Представляете, какая это травма для малыша! А воспитание? Начало жизни в тюрьме, что может быть ужаснее?!
– А что, раньше здесь не зале… Беременели? – полюбопытствовал Игнат Федорович.
– Беременели, беременели… – горько усмехнулась Широкогорлова. – Но не в таких количествах. Были, конечно, нелегальные, как вы выражаетесь,
"залеты", но чтобы сразу несколько сотен! Такое практически невозможно!
– Но случилось. – Отметил Лакшин.
– Да. И это как раз то, что не дает мне покоя.
– Вы упомянули о нелегальных беременностях. Что это такое и как делается?
– Схема проста, – Светлана Ильинична слегка покраснела, – или соблазнить кого-то из мужского контингента, а их здесь крайне мало, или воспользоваться услугами тех подружек, которые ходят на длительные свидания. Видите ли, живые сперматозоиды могут до трех суток сохраняться в мякише белого хлеба.
– И это, как я понимаю, здесь весьма ходовой товар? – Предположил майор.
– Да. – Кивнула врачиха. – В нашем лагере очень тяжелые условия, вот женщины и ищут всякие лазейки, чтобы улучшить условия содержания. А ребенок – самое лучшее для этого "средство".
– Думаю, я кое-что могу вам рассказать… – Начал Игнат Федорович. – Недавно я узнал, что наши зоны соединяет подземный ход.
Повествование кума не заняло много времени. Светлана Ильинична слушала, не перебивая, и лишь когда майор сказал последнюю фразу, женщина позволила себе недоверчиво хмыкнуть:
– Вы хотите убедить меня в том, что наши бабы каждую ночь бегают туда-сюда несколько километров, чтобы переспать с вашими зеками?
Лакшин не нашел чего возразить. Казалось бы, вот она, стройная схема: зеки и зечки, тайный проход, оргии на четвертом этаже монастыря и, как следствие – куча младенцев. Но вопрос врачихи вдребезги разбил всю конструкцию.
Действительно, на подобное путешествие, туда и обратно, даже бегом, должно было уйти не меньше трех-четырех часов. А за это время отсутствие зечек обязательно
– А, может, они на велосипеде? – предположил Лакшин.
– Вы еще скажите, что они свет туда провели! – Говоря это, Широкогорлова даже не улыбнулась. – Или железную дорогу построили. С паровозом и вагонами.
– Вы зря иронизируете. – Сухо ответил майор. – Я уже не раз убеждался, что когда дело касается зеков – от них можно ожидать буквально всего.
– Пусть так. – Безразлично промолвила врачиха, – Но не приходило ли вам в голову, что эту легенду, про мифический подземный ход, вам специально подбросили, чтобы отвести глаза от каких-то других, более очевидных решений?
– Например?
– Что кто-то, скажем, через водителей, наладил сюда поставки спермы.
– Вот видите, – оперативник через силу растянул губы в улыбке, – вы и сами все прекрасно сообразили.
– Извините. – Стушевалась Светлана Ильинична. – Но я не верю в существование этого хода. Слышала о нем, да. Но даже если он и существовал, как вы говорите, с прошлого или позапрошлого века, то к сегодняшнему дню он, наверняка, сто раз уже успел обвалиться.
– Возможно… – Лапша поднял брови. – Но, в любом случае, я не нахожу другого объяснения всем фактам.
– Вам виднее. – Вынужденно проговорила Широкогорлова. Игнат Федорович в ответ широко улыбнулся:
– А не выполните ли вы одну мою просьбу?
– Если это в моих силах…
– И мне, да и вам, уверен, тоже, будет очень интересно узнать, откуда здесь взялись эти дети. Не можете ли вы осторожно порасспросить рожениц?
– Вы думаете, я это не делала?
– И каков результат?
– Никакого. Все молчат, как партизанки на допросе.
– И ни одной оговорки, случайно оброненного слова?
Женщина задумалась.
– Может, это вам будет полезно знать… У одной из них произошел выкидыш, так она чуть не в голос рыдала, что зря потратила огромную сумму.
– А кому она заплатила?
– Не знаю.
Майор задумался. Конечно, узнал за сегодня он уже много, но недостаточно.
Хотелось все-таки разведать побольше. Из этой Светланы Ильиничны помощник почти никакой, но не обращаться же, на самом деле, к Парафину?
– Скажите, среди уборщиц санчасти у вас есть свой человек? – поинтересовался Игнат Федорович. – Та, которой вы полностью доверяете?
– Пожалуй, есть… – тихо сказала Широкогорлова, начиная понимать, к чему ее подготавливает кум.
– А вы можете с ней поговорить?
– Чтобы она захотела забеременеть и вывела нас на продавцов?
– Совершенно верно. – Удовлетворенно закивал Лапша.
– Нет. Не буду. – Категорически взмахнула рукой врачиха. – Вы должны понимать, насколько это опасно!
– Понимаю. Светлана Ильинична, прекрасно понимаю! – Лакшин постарался, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, – Но поймите и вы меня.