Moneyball. Как математика изменила самую популярную спортивную лигу в мире
Шрифт:
У Рона было ровно шесть недель на то, чтобы превратить Скотта Хаттеберга в ведущего игрока защиты первой базы. Он повез Хатти в Аризону на тренировочный стадион «Окленд», подавал Хатти заземленные мячи, попытался научить Хатти ловко маневрировать на своей позиции. Месяцы спустя, вспоминая это невеселое время, Рон скажет: «Было понятно, что не место ему в защите на этой позиции. Стоял он неправильно – на пятках. Не знал, куда податься, что делать и как. Посмотришь на него, и ясно, что внутри у него только одно желание: “Чур меня, чур – только бы ничего не произошло на моей позиции”. Во время игр он делал все, отчего болельщик на трибуне хотел выругаться: “Ну что ж ты творишь-то, так тебя разэдак!” А он разве знает? Да не знает он ни бельмеса! Болельщик тут был прав, что Хэтти не знал, что творит, когда играет в защите».
Конечно, Рон никогда не обмолвился при Скотте Хаттеберге и даже намека не подал, какие ругательства проносились в мыслях у болельщиков, когда они наблюдали
С первого же дня тренировок во время весенних сборов у Хатти начали случаться приступы паники каждый раз, когда ему нужно было играть в защите на первой базе. «В игре защиты первой базы есть одна особенность, – рассказывал Скотт. – Нельзя уронить мяч, ни одного мяча». И это обстоятельство расшатывало психику. Частично это происходило от незнания, что делать, но также и из-за того, что слишком многое, как казалось, было поставлено на карту. «Я решил для себя, что, если им покажется, что я совсем безобразно играю, они меня снимут с этой позиции», – рассказывал Хаттеберг. Хаттеберг играл на этой позиции действительно безобразно, но его от этого из защиты никто не убрал. Пришел день открытия сезона, и его временно поставили на позицию назначенного отбивающего. Один из игроков «Эйс», Джермейн Дай, который обычно играл на позиции правого защитника внешнего поля, не оправился после перелома, который он получил во время матча в серии плей-офф в прошлом сезоне. Это обстоятельство позволило переставить на место правого защитника внешнего поля Дэвида Джастиса, Джереми Джамби – на позицию левого защитника внешнего поля, и для Хаттеберга открылось место назначенного отбивающего. Для того чтобы закрыть позицию защитника первой базы, Билли Бин сделал ставку на Карлоса Пена – подающего надежды молодого бейсболиста из низшей лиги, который, казалось, уже был готов выйти играть на поле Главной лиги. «Все пророчили Карлосу, что он станет вторым Алексом Родригесом, – рассказывал Хаттеберг, – поэтому, как только Карлос появился в команде, я решил, что на первой базе играть мне не придется». Когда же после травмы в команду вернулся Дай, Хаттеберг сделал для себя вывод, что ему придется отправиться на скамейку запасных.
Но этого не произошло. Вместо этого, начав игровой сезон на подъеме, команда резко начала пикировать вниз. Когда в конце апреля к ним приехали «Янкиз», «Окленд Эйс» выиграли 11 игр и 8 проиграли. Три недели спустя они уже проигрывали на четыре игры больше, чем выиграли, и быстро начали отставать от лидеров. В середине мая они съездили в Торонто, где их разбили в пух и прах «Блю Джейс». «Блю Джейс»… Хаттеберг думал, что он многое повидал, играя в «Ред Сокс», но то, что случилось сразу после оглушительной победы «Блю Джейс» над «Окленд», даже Хаттебергу не приходилось видеть.
Как и другие новоприбывшие игроки, Скотт Хаттеберг почувствовал, что командой в «Окленд Эйс» управляют по-своему. Командой даже во время игры руководил не ее менеджер, а начальство из главного офиса. И начальство явно было недовольно. Когда Билли Бин отослал обратно в низшую лигу ведущего игрока первой базы Карлоса Пена, ведущего игрока второй базы Франки Менечино, начинающего игру питчера Эрика Хилиуса и питчера замены Джефа Тэма, это выглядело форменной репрессией. Джереми Джамби, основного защитника левой части внешнего поля, отдали «Филлиз», получив взамен Джона Мабри. Всего за пару часов главный офис «Эйс» выбросил за борт троих из восьми основных отбивающих, одного из которых все называли «Новичком года» (Пена), а второго считали любимчиком начальства (Джамби). Так Скотт Хаттеберг впервые столкнулся с настоящим Билли Бином. Первой мыслью Скотта в тот момент было: «Господи, от этого парня можно ждать чего угодно». В команде снова оказалась открытой позиция защитника первой базы. В порядке вещей она досталась Хаттебергу.
В самом начале игра у него шла достаточно неуклюже. Он пыхтел даже над самыми незначительными задачами: например, вернуться на исходную позицию и поймать подачу от других защитников баз. «С виду все кажется просто, – рассказывал Скотт, – но это не так. Поверьте». На позиции защитника первой базы игра проходила в более быстром темпе, нежели на позиции кетчера, на которой он когда-то играл. Мяч попадал на землю возле второй или третьей базы и, не давая опомниться, сразу же летел обратно к нему на первую. Какой ногой делать шаг назад? Где подушечка [95] базы? Уже начали смеяться? Простые высоколетящие мячи он попросту терял из виду, так что они падали метрах в девяти от него, за границами поля. «Многие мячи, отбитые высоко над полем, которые я пропустил, даже как ошибка не рассматривались бы, – рассказывал Скотт, – потому что я даже не успевал до них добежать».
95
Квадратные (30 x 30 см)
Но затем что-то изменилось, и чем больше он выходил играть на позицию защитника первой базы, тем комфортнее себя чувствовал. К концу июня Скотт мог сказать, не скрывая улыбки: «Самое главное, что изменилось с весенних сборов, это то, что теперь у меня не прыгало давление до потолка каждый раз, когда я видел заземленный мяч, который катится к моей базе». Большую роль здесь, конечно, сыграла поддержка тренера. Рон Вашингтон постоянно пребывал у него в мыслях. Каждое свое действие на позиции защитника первой базы, включая подачи, которые Хатти принимал от других защитников баз, Скотт обсуждал с тренером, как только возвращался на скамейку. Рон создал отдельную шкалу оценки, специально скроенную под Хатти. Объективно Хатти заслуживал двойки, но по шкале, которую создал для него тренер, у него была четверка и надежда, что четверка вырастет до пятерки. «Тренер знал, что то, что является самыми обычными действиями в игре защитника первой базы для остальных, для меня было очень сложно», – рассказывал Хатти. Тренер помогал ему обмануть себя самого, укреплял в Хатти уверенность, что тот на самом деле может играть лучше, и продолжал делать это до тех пор, пока Хатти действительно не стал играть лучше. На стадионе от скамейки под навесом, где сидели команда и ее менеджеры и тренеры, до первой базы было приличное расстояние, но всякий раз, когда Хатти удавалось поймать заземленный мяч, то есть сделать базовую операцию, которую умеет выполнить с закрытыми глазами большинство защитников первой базы, Хатти слышал из-под навеса подбадривающие выкрики тренера:
– Ловец-чемпион!
Хатти чувствовал, что он был от природы одарен спортивными способностями в большей степени, чем многие ребята, играющие на этой же позиции, и был прав. Он начал меньше нервничать. И ему уже хотелось, чтобы мяч отбили в его сторону. Он пообвык на новом месте. Опять стал самим собой. Когда Хатти играл на позиции кетчера, ему всегда нравилось, что он может общаться с игроками других команд. Теперь, играя на первой базе, он имел даже больше возможностей для общения с соперниками, чем на позиции кетчера, которая теперь выглядела как скучная вечеринка, – теперь в спину дышит судья, а к тому месту, где ты находишься, приковано все внимание болельщиков и камер. На позиции защитника первой базы можно было вести беседу. На доске объявлений в здании клуба «Окленд Эйс» висело напоминание из правил Главной бейсбольной лиги за подписью Боба Уотсона:
«Игроки противоположных команд, одетые в форму, не должны “брататься”».
К лету 2002 года это напоминание было вывешено специально для Скотта Хаттеберга. Каждый его выход в качестве защитника первой базы становился светским мероприятием. «Парни попадают на первую базу, – рассказывал Хаттеберг, – и прямиком оказываются в моем “кабинете”. А я поболтать люблю». Рафаэль Палмейро зарабатывает прогулку, а Хатти спрашивает у него, подачи кого из левоподающих питчеров для него отбивать тяжелее – Марка Мулдера или Барри Зито. Раффи отвечает, что Мулдера. Джефф Цирилло отбивает мяч и успевает попасть на первую базу – его не нужно долго вытягивать на разговор: он сразу начинает ругаться и жаловаться на свою участь последнего в очереди отбивающих основного состава «Сиэтла». Джефф Бэгвел попадает на базу благодаря ошибке в защите внешнего поля, и Хатти рассыпается перед ним в похвалах, рассказывая, какой он большой поклонник Джеффа, тем самым провоцируя Джеффа на то, чтобы тот в стиле несчастного ослика Иа-Иа сетовал, что для отбивания у него нет никаких природных данных. «Он все твердит: “Ненавижу свою манеру отбивать, просто ненавижу”. А я ему в ответ: “Старик, да ты классно отбиваешь”». Хатти поощрял все это, и даже больше того. «Смешная штука – этикет, – рассказывал Хатти. – Когда кто-то из игроков приближается к твоей базе, нужно понимать, когда можно первому начать разговор. Я стараюсь вести себя вежливо. Если парень заработал попадание на первую базу, я могу сказать: “Отлично сработано”. Тут и глазом не моргнешь, как вы уже стоите и болтаете».
Он наслаждался игрой. Он начал показывать в игре такие результаты, которых от него никто не ждал – даже его тренер. Но он не переставал считать, что эксперимент «Окленд» мало было назвать нетрадиционным. «Я считаю, нелепо перетасовывать ребят в нападении как вздумается», – говорил Хаттеберг. Но к середине лета он все чаще слышал, как люди между собой называют его защитником первой базы «выше среднего». В конце июля у тренера спросили, что он такого сделал со Скоттом Хаттебергом, что позволило тому стать защитником первой базы выше среднего. В ответ Рон покачал головой, улыбнулся и сказал: «Я теперь выгляжу вруном из-за него. Он выходит играть и играет так, как вы сами видите: он настоящий бейсболист, у него отличная реакция». Подумав немного, он добавил: «Есть ребята, которых не страшно взять с собой на войне в разведку. Так вот они такие, как Скотт Хаттеберг».