Моника 2 часть
Шрифт:
– Ребенок, да, ребенок мог бы спасти меня!
Разрезая голубые воды острым носом, на всех парусах шел «Люцифер». Накренившись белым корпусом, он огибал с подветренной стороны цепочку островов, похожих на гигантское изумрудное ожерелье. Неприветливые и плодородные острова Тобаго, Гренада, Сен-Винсент, Сент-Люсия, Мартиника, Доминика остались позади с их высокими горами, густыми лесами, крутыми скалами, узкими берегами, свирепо разрушаемые морем. Теперь «Люцифер» приостановил ход, разворачиваясь правым бортом, снова наполнились белые паруса,
На твердом ложе металась изящная голова Моники, ее профиль выделялся сильнее и явственнее, на висках виднелась испарина, шелковый клубок светлых волос, сомкнутые веки с густыми ресницами и пылающие сухие губы, с которых соскальзывали слова, словно в молитвенном исступлении:
– Нет, сначала убей меня. Убей, Хуан Дьявол. Убей, я никогда не буду твоей. Убей, убей и выбрось мое тело в море. Убей меня, Хуан Дьявол…
Нетерпеливо Хуан встал затем медленно снова сел. Перед ним стояла маленькая емкость, тряпки, смоченные в уксусе, которые он с терпением санитара накладывал на лоб измученной больной. Мрачное выражение Хуана Дьявола сделалось унылым, брови нахмурились, горькая гримаса растянула губы. Лишь странный свет блестел в темных и выразительных глазах, как сострадание, беспокойство, даже угрызение совести.
– Капитан, мы уже в ущелье, – сообщил Сегундо, приближаясь к Хуану.
– Почему заходишь так? Почему пришел сюда? Выйди из комнаты!
– Никогда твоя, никогда, Хуан Дьявол… – продолжала Моника свою песню.
Хуан гневно подошел к моряку, и тот отпрыгнул за дверь, вызывающе посмотрев на капитана. Хуан спросил:
– Что с тобой, болван?
– Я бы хотел поговорить откровенно, – решился Сегундо, – как говорил с вами всегда. Мне не нравится, что происходит. Эта сеньора, которую вы привезли…
– Эта сеньора моя жена!
– Что? Как это? – воскликнул потрясенный Сегундо.
– Моя жена, мы поженились вчера вечером и проклятые бумаги, подтверждающие это, залежались где-то. Можешь поискать их, если тебе так интересно!
– Но это невозможно, капитан! Вы, женаты!
– Да, женат. Разве я не могу жениться, как и все остальные? Тебе кажется это странным? Тем не менее, ты посчитаешь нормальным жениться. Жениться по желанию, привезти в дом жену, оставить вместе с матерью, когда поехал бы в плавание, и она носила бы твою фамилию, помеченная твоим именем, как молодая кобылица. Жена Сегундо Дуэлоса. Сеньора Дуэлос, не так ли? А сейчас ты думаешь, что у меня нет дома, матери, фамилии, которую я мог бы дать. Ты подумал об этом, правда? Отвечай! Ответь, что подумал об этом, и я раздавлю тебя!
– Вы спятили, капитан?
С трудом Сегундо вырвался из его рук, вцепившихся крючками в его ветхую рубашку. Он отступал до края борта, и оттуда снова с отвагой говорил со здоровяком, который готов был разорвать его на части:
– Не злитесь так, капитан. Я никого не обижаю, даже не думаю. Лишь хочу сказать, что ваша сеньора больна. Вы затащили ее на шхуну почти волоком, и если мужчина, какого черта, и если мужчина так ведет себя с женщиной, обращается с ней так…
– Что? Что? – разъярился Хуан. –
– Я хочу, чтобы вы лучше обращались с ней, капитан. И если это ваша жена…
– Я буду обращаться с ней так, как она заслуживает. Я делаю то, что хочу, на берегу и на море, а ты должен выполнять мои приказы, двигайся на Гран Бур и найди лучшего доктора. Лучше бы тебе найти его! И привезти, понял? Привези, предложи все, что попросит, только чтобы он был на этом корабле. Иди!
«Люцифер» приблизился у плодородного берега, возле равнины Мари Галант. Над берегом различались стены казарм, темные камни старой крепости, высокие дымящиеся печные трубы сахарных фабрик и красные плоские крыши городка Гран Бур, столицы этого французского островка.
Высокий стройный человек с землистой кожей и светлыми волосами, чинно одетый в черное, стоял в каюте «Люцифера» у койки, где в беспамятстве и лихорадке тряслось изнуренное тело – казалось, Моника де Мольнар мучительно отдавала душу. С серьезным выражением доктор наклонился, чтобы прослушать, затем отошел и посмотрел на нее. Взгляд доктора пробежал по обстановке и сделал знак мужчине отойти к дверям каюты, и Хуан встал напротив, скрестив руки, обросший щетиной и неряшливо одетый, грубый и дикий, как никогда.
– Это место не подходит для больной, – заверил доктор. – Здесь не хватает самого необходимого, простите, если говорю откровенно, но на мне лежит большая ответственность.
– Хотите сказать, что не позаботитесь о ней?
– Хочу сказать, что сделаю все возможное, но предпочтительней высадить ее с корабля. В Гран Буре есть хорошая больница. Мы поместим ее туда, если хотите продолжить путешествие.
– Я не оставлю ее. Мы подготовим корабль и приобретем все необходимое и заплатим за ваши услуги.
– Что ж, то же самое сказал парень, который пришел ко мне домой. Но не тратьте так деньги, сеньор. Моряк сообщил, что больная – жена капитана.
– Капитан перед вами, и надеюсь, вы расскажете, что с ней, и каково ее состояние. Мальчик, который ухаживал за ней, думает, что она заразилась от больных во время эпидемии на Мартинике.
– Вот как, значит вы едете из Мартиники. Там часто случаются эпидемии. В самом деле, легко подхватить эту лихорадку, особенно при контакте с больными. Будь что будет, но ее состояние ухудшается. Если говорить откровенно, у вашей жены нервный припадок. Если не говорить о заражении, то речь о мозговой лихорадке. В любом случае, она отягощена ужасом, страхом, влиянием тяжелейшего душевного несчастья.
– Сеньора очень чувствительная? – проговорил Хуан с сухой усмешкой.
– Я думаю, наоборот, очень храбрая и стойкая, – серьезно опроверг доктор. – Она уже болела, когда вы предприняли это путешествие? Если так, то безумием было брать ее на корабль. По правде, я не понимаю…
Доктор прикусил губу под суровым, холодным, режущим взглядом Хуана. Он зашагал по каюте, посмотрел на Монику, а затем вернулся к неподвижному Хуану.
– Я настаиваю снять ее с корабля.
– А если я не могу?