Моника 2 часть
Шрифт:
– Я расплачусь жизнью и не надо будет проклинать! Поэтому я пойду к Ренато. Пусть сдавит это горло. Почему не дадите ему убить меня?
– Потому что нужно наказывать не тебя, которая заслуживает, а меня, которую ты оскорбила, которая отдала тебе счастливого сына, радостного, мечтательного, которая вверила тебе заботы о его счастье, пока ты набиралась грязи; наказывать меня, которая приказывает тебе замолчать. Замолчи, как молчат другие!
– Нет! – притворно настаивала Айме.
– Да! Я прекрасно знаю, что половина твоих слов лжива; знаю цену твоей выходке, что
Неожиданно раздались нетерпеливые стуки в дверь, и голос Ренато позвал:
– Мама, открой немедленно! Открой!
– Что-то произошло, – указала София. – Не бойся, я обещала защитить тебя и сдержу слово, Айме.
– Мама! Ты слышишь? – снова позвал Ренато, свирепо колотя в запертую дверь.
– Иди в ту комнату, – посоветовала София Айме. – Не выходи, пока я не позову. Иди!
Та повиновалась, затем София положила руку на грудь – от волнения сердце выскакивало из груди. Она разволновалась, побледнела, но героическим усилием овладела собой, и через мгновение решила, как станет вести себя в дальнейшем, и пока открывала дверь, что-то вроде молитвы поднималось в ее душе, молитвы за человека, нетерпеливо звавшего.
– Что случилось? Я боялась, что дверь упадет.
С явно недоверчивым взглядом, Ренато Д'Отремон пробежал спальню матери. В яростном нетерпении он искал красивую фигуру Айме де Мольнар, и скользнув взглядом в запертую дверь туалетной комнаты, повернулся к матери, вопрошающий и возбужденный:
– Где она? Где спряталась? Почему ты не открывала мне?
– Потому что находилась в другой комнате. Я не слышала стуков. Умоляю тебя, успокойся. Ты вне себя. Твое поведение недостойно. Я знаю, что ты мужчина, хозяин и господин своих поступков, но как у матери, у меня еще есть права, не думаю, что ты станешь это отрицать.
– Речь не об этом. Где Айме? Она выскользнула из моих рук, но теперь не получится. Теперь она либо даст исчерпывающий ответ, либо ее предательство доказано. И если это правда, что она изменила мне, обманула…
– Хватит! У тебя нет доказательств, чтобы такое заявлять. Увидишь ее, когда поговорим. Я требую, чтобы ты успокоился, Ренато. Что произошло?
– Я нашел второго коня рядом с пляжем, на берегу другой долины. Он валился от усталости, взмыленный, исцарапанный ветками, замученный галопом.
– Ладно, – согласилась София с внешним спокойствием. – Если Хуан Дьявол вышел отсюда с двумя лошадьми, разумно, что рано или поздно они появятся.
– Я приблизился к месту, где наспех соорудили небольшую
– Или путешествие для молодоженов! Кто знает! – нетерпеливо пыталась отрицать София.
– Не было путешествия для молодоженов, потому что Хуан не знал, что я заставлю его жениться на Монике. Хуан подготовился, чтобы уехать с другой, кого на самом деле любит, с настоящей любовницей.
– Ренато, недостаточно увиденного, чтобы поверить в это! – с твердой решимостью отрицала София. – Нельзя быть уверенным!
– Нет, этого недостаточно, мама, – колебался Ренато. – Но это почти уверенность. Поэтому я и ищу Айме, умоляю, оставь меня с ней и не вмешивайся. На этот раз она расскажет мне всю правду!
– Послушай, Ренато, поведаю тебе о том, что мне известно. Жена не изменяла тебе. Я провела с ней несколько часов, сводила с ума, чтобы заставить все правдиво рассказать. Она рассказала мне все.
– Что рассказала?
– Всю историю. Она рассказала со слезами, отчаянно, и не лгала. Ей незачем было лгать. Ты унижал, жестоко обижал ее, плохо обращался…
– Я лишь хотел узнать то, что имел полное право знать!
– Ты перешел все границы честного мужчины. Вот сейчас, сколько ты выпил?
– Я не пьян! На тот счет, если она сказала. Разве ты не понимаешь? Я сошел с ума и отчаялся; мне нужно хоть что-то, чтобы сдержаться, не ранить, не убить. Сколько я выпил! Какая разница, сколько я выпил? Нет ни капли алкоголя в моем мозгу. Ничто не может меня успокоить, меня съедает тревога, безнадежность, гнев, яростное желание узнать правду. Она должна рассказать!
– Она не обманывала тебя! Как жена, не обманывала. Если только, как сестра Моники де Мольнар...
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ренато, сынок, послушай и пойми. Айме не предавала тебя, как жена, она жила ради тебя, и ты ее хозяин. Она в отчаянии из-за твоего недоверия, из-за того, как ты с ней ужасно обходишься. Она так отчаялась, что хочет умереть.
– Если невиновна, у нее не должно появляться такого желания! Давай проверим!
– Я считаю ее виновной, потому что она кое-что скрыла от тебя. Да, вся эта грустная история о ее сестре, чувства, которые ты игнорировал, и чего именно она не могла тебе сообщить должным образом. Это дела личные, деликатные…
– Моя жена обо всем мне может сообщить. Если любит меня, если любила…
– Она любила и любит тебя. Ты знаешь, что я также ревностно отношусь к твоей чести, как и ты.
– Я всегда в это верил, меня удивляет твое поведение.
– Сядь и выслушай. Это не скажешь в двух словах. Тем не менее, хоть я не должна говорить, но не стану скрывать. Она, униженная твоим поведением, не говорила, а ты должен узнать. Ренато, Айме подарит тебе сына.
– Что? Что? Сына!
Медленно Ренато сел, откинувшись, прикрыв глаза, приоткрыв губы, и вся его злоба, ревность, ненависть, разрушенная любовь, ослабели. Прозвучали нежные слова матери: