Монмартрская сирота
Шрифт:
Она не могла противиться обаянию его страстных речей и чувствовала, что силы покидают ее.
Ее затуманившиеся глаза едва различали мужественные черты ковбоя.
Она слабо вскрикнула.
В этом стоне слышались и страх, и томление, и радость.
Губы молодого человека прикоснулись вдруг к ее губам и обожгли их поцелуем.
Это прикосновение привело Элизу в чувство, и все ее существо воспротивилось.
Полузакрытые глаза наполнились слезами — и она прошептала слабым, замирающим голосом, полным мольбы:
— Эдуард, мой друг…
Это трогательное обращение подействовало на него, и, сделав над собой усилие, он сдержал свой безумный любовный порыв.
— Простите меня, простите, дорогая Элиза… Я вас так люблю… Моя любовь — единственное извинение…
— Благодарю вас… Вы — хороший… Я вас очень люблю и вдвойне горжусь вами, — ответила она, кротко улыбаясь сквозь слезы.
Два удара в дверь моментально вернули их в действительность.
Вошла служанка Келли с письмом в руках.
Письма в пустыне — большая редкость, и получить их считается немаловажным событием.
Келли вручила Стальному Телу пакет, и он с любопытством стал рассматривать адрес, написанный твердым и красивым почерком, совершенно ему незнакомым.
— Человек, вручивший мне письмо, — сказала служанка, уходя, — приехал верхом и ждет ответа.
— Благодарю вас, моя добрая Келли. Я сейчас… Позволяете, мисс Элиза?
— Да… Читайте скорей. Не знаю почему, но меня беспокоит это письмо.
Ковбой сломал печать и быстро пробежал взглядом короткое послание.
— Гм… Странно! — сказал он задумчиво, протягивая ей письмо. — Прочтите сами!
Она прочитала вполголоса:
«Особа, могущая дать Стальному Телу некоторые весьма важные сведения, назначает ему свидание, не сопряженное для него ни с какими опасностями. В воле Стального Тела принять или отклонить это свидание, но предупреждаем, что полученные им сведения прольют свет на таинственное похищение мистера и миссис Дэрош. Возможно, что ему будет также кое-что сообщено об участи хозяев ранчо Монмартр.
Если Стальное Тело примет предложение, то пусть следует за подателем этого письма, который укажет ему место свидания.
Означенное свидание по разным соображениям может состояться лишь в Денвере и потому потребует довольно много времени».
— Ни числа, ни подписи, — заметила Элиза. — Что вы думаете предпринять, Эдуард?
— Вы можете еще сомневаться, Элиза? Я еду сейчас же, без всяких проволочек.
— О нет! Я не сомневаюсь в вас, мой дорогой, любимый друг… Но… вдруг это — ловушка?..
Он расхохотался с видом человека, которому ничто в мире не страшно.
Этот смех, эта уверенность в своих силах и признанная всеми репутация непобедимого героя сразу ее успокоили.
— Не поехать ли и мне с вами? — спросила она после некоторого колебания. — Дело касается моих родителей… Я умираю от беспокойства… Вы знаете…
— До Денвера слишком далеко… Дорога длинная и утомительная… Кроме того, неизвестно еще, что там может случиться. Вы ведь сами только что высказали подозрения…
Она согласилась с его разумными доводами и сказала:
— Вы, по крайней мере, будете подробно писать мне о себе и о деле. Не правда ли? Не забывайте, что я буду страшно страдать, не получая от вас известий.
— Как только представится хоть малейшая возможность, я пошлю вам точное и подробное письмо. У меня есть связи в Денвере — несколько храбрых друзей, с которыми я изъездил вдоль и поперек великую прерию. Не бойтесь и надейтесь на меня!.. А теперь, дорогая Элиза, прощайте или, вернее, до свидания. Сохраните для отсутствующего друга хоть маленький уголок в своем сердце… Помните, что он вам безгранично предан.
— Я не из тех, которые забывают, мой дорогой Эдуард! Когда бы вы ни вернулись, вы найдете меня такой же любящей.
Она протянула ему обе руки и подставила лоб.
Он поцеловал ее и вышел, чтобы приготовиться в путь.
Сборы были недолги: свернуть одеяло, наполнить патронташ, запастись дюжиной сухарей и оседлать Букин-Билли — дело получаса.
О каком-либо багаже, чемодане или даже плаще не было и речи.
Наскоро переодевшись в шерстяную рубаху, охотничью блузу из бизоньей кожи, индейские кожаные панталоны и фетровую шляпу с золотой тульей, он вышел к гонцу и застал его сидящим за жирным куском дичи и большим стаканом виски.
Это был худощавый американец лет пятидесяти, с загорелым лицом и козлиной бородкой.
Ничто в его наружности не отражало его общественное положение или профессию.
«Некий человек!» — беспечно подумал Стальное Тело.
Затем, обратившись к незнакомцу, он сказал:
— Я отправляюсь с вами в Денвер. Как только вы будете готовы, мы двинемся в путь.
— Я готов!
— В таком случае на коней!
Стальное Тело в последний раз пожал руку Элизе, попросил ее передать приветствие Колибри и Джеку, которые ушли на охоту, и вскочил в седло.
Незнакомец последовал его примеру, и они двинулись легкой рысью в глубь равнины.
ГЛАВА XVIII
Несмотря на то что эта необъятная степь оставалась по-прежнему малонаселенной, по ней уже давно была проведена железная дорога.
В этом отношении привычки американцев идут вразрез с обычаями Старого Света.
Европейцы решаются на постройку железнодорожной ветви, только если очень в ней нуждаются, американцы же прокладывают рельсовый путь на огромные расстояния везде, где чувствуется хоть малейшая потребность в нем, причем совершенно не учитывая интересы того или иного города, того или иного поселка.