Монстр из отеля №7

Роуз К.В.

Она сказала «украшать». Я перевожу взгляд на ее руки и замечаю в них стопки чего-то похожего на мягкие черные ленты, а еще пастельно-розовые, в тон ее ногтям.

— Украшать что? — срывающимся голосом спрашиваю я.

Клянусь, я слышу внутри себя отголосок своих рыданий, когда Штейн срывал с меня водолазку за водолазкой, чтобы причинить мне еще больше боли.

Но она, кажется, этого не замечает, а может, ей просто все равно.

—

Деревья.

Она кивает в сторону тех, что у меня за спиной. Мы стоим на вымощенной булыжником дорожке, которая вьется по всему помещению с высокими потолками, деревьями, цветами и парочкой скамеек.

Мне здесь не нравится. Обычно в атриуме очень тепло и слишком светло, и мне не хочется прятаться в кустарниках, чтобы избежать встречи с гостями, в тех случаях, когда отель работает в штатном режиме.

Но сейчас, в ночь Хэллоуина, здесь темно и тоскливо, по стеклянной крыше над нами барабанит дождь, раскатывается гром и время от времени вспыхивают молнии.

— Штейн позаботился только об украшении бального зала, но все остальные помещения отеля оставил довольно убогими, тебе не кажется?

Кария поднимает взгляд, и в этот самый момент ее глаза вспыхивают, небо пронзает яркая молния, освещая идеальную форму ее лица.

Кария вздрагивает от звука, но не опускает глаза, а лишь прижимает к груди охапку бантиков, чтобы они не рассыпались по полу.

— Это лучшая часть отеля, — тихо говорит она, когда за окнами усиливается дождь, саундтрек к нашему украденному мгновению. Кария медленно опускает подбородок, пристально глядя на меня. — Ты согласен?

— Нет.

Я думаю о скрытом под отелем пространстве, в котором я мог бы создать собственную безопасную зону. Может, еще одну лабораторию, копия той, что находится у меня дома, в крыле, в котором раньше жила моя мать. Туда, куда Штейн не рискнет зайти. Думаю, он боится, что там его будет преследовать призрак мамы.

Кария прищуривает глаза.

— Тогда какая твоя любимая часть?

Мне хотелось бы препарировать ее в своей лаборатории. Посмотреть, что заставит ее кричать. Это несбыточная мечта, фантазия, которой я начал предаваться в моменты одиночества или даже когда Штейн причинял мне боль.

Я ничего не отвечаю на ее вопрос.

— Почему ты взяла эти цвета? Хэллоуин не бывает розовым.

Я никогда не просил конфет, не наряжался в костюмы, но я достаточно знаю о Хэллоуине. У меня на Ричуэл Драйв, 44 ограниченный доступ в Интернет.

— Как я скажу, так всё и будет, — говорит Кария, пытаясь смотреть на меня свысока, и это вроде как срабатывает, учитывая разделяющее

нас расстояние. Она прижимает к груди ленты, шурша шелком или винилом. — Так ты хочешь помочь или нет?

Я не отвечаю. Я не могу представить себе мир, в котором работаю бок о бок с девушкой моей мечты и кошмаров и вешаю розовые ленточки на эти проклятые деревья.

Она, хмыкнув, закатывает глаза.

— Ты такой скучный, Саллен.

Но, произнося это, Кария слегка улыбается и, повернувшись к ближайшему дереву, прищуривается, будто оценивает его в тусклом свете.

— Ты же знаешь, что розовый хорошо смотрится, так ведь? — ухмыльнувшись, она бросает на меня быстрый взгляд.

Я вижу ее профиль, то, как Кария стоит лицом к дереву, и скольжу взглядом по ее идеальным в этом черном платье формам, но останавливаюсь на розовой ленте, повязанной на ее стройной шее. Да. Розовый и впрямь смотрится офигенно.

Но прежде чем я успеваю вообще что-либо сказать, на мощеной дорожке раздаются уверенные и быстрые шаги. Из-за бушующего над нами ливня они едва слышны, но я приучился всегда вполуха прислушиваться, не приближается ли кто-нибудь.

Кария, хотя и ведет изнеженный образ жизни, тоже поворачивается на звук, спиной ко мне. Кружевной подол ее платья доходит до середины бедра, и на мгновение я отвлекаюсь на форму ее ног, изгиб икр. Я с удивлением вижу, что на ней черные носки с белыми бантиками и черные кеды Vans. Это официальный ужин; похоже на бунт.

На моих губах проступает улыбка, но в тот же миг по атриуму разносится знакомый голос.

— Кария. Что ты делаешь?

Я поднимаю взгляд и вижу, что на меня пристально смотрит Антвин Вен, несмотря на то, что обращается к своей дочери.

У меня пересыхает во рту, и я внезапно странным образом ощущаю в верхней части позвоночника запекшуюся кровь, яркую и раздражающую боль в коже.

«Вам известно о них, сэр?»

Небо озаряет ещё одна вспышка молнии, и темно-синие глаза Антвина как будто загораются.

— Я украшаю атриум, — говорит Кария, надув губы. Как мне представляется, она часто проделывает это со своими родителями.

Я чувствую, как она бросает взгляд на меня, вне всяких сомнений, заметив, куда именно смотрит ее отец.

У Антвина Вена коротко подстриженные светло-коричневые волосы, контрастирующие с его темно-синими глазами, резкие черты лица, широко расставленные глаза. Он высокий и худощавый, а в этом черном костюме, в нем очевидна и в тоже время не очевидна схожесть с Карией. Она больше похожа на свою мать, но в его надменности есть нечто такое, что, думаю, попало и в ее кровь.