Монстры в Академии
Шрифт:
Персик, вынужденный в присутствии дамы проглатывать все матерные слова, не сдержался и пнул Уильяма в бок.
— А ну, стоп! — рявкнула Марина. — Еще раз тронешь, и можешь прямо сейчас уматывать из корпуса на все четыре стороны! Немедленно развяжи Уилла!
— Да ну зачем? — взвыл вампир. — Вы ж сами сказали за ним присмотреть. Так вот, он плохо себя вел, и мы его наказываем.
— Жертвоприношением? — возмутилась Марина.
— Да мы же так — чисто попугать, — сразу пошел на попятный Персик. — Я, честно говоря, ни одного обряда вызова не знаю. Просто повеселиться хотел и выскочку на
Парни глумливо захихикали, а Уильям застонал от двойного позора — что повелся и что испугался.
— Я — ваш иномирный демон, — сурово воззрилась на шутников Марина. — А ну, убрали все быстро! Пленника развязать и извиниться. Свечи и нож сдать Леаму, пол протереть, а завтра — помыть. Наказаны все трое! Уильям — за то, что из-за него чуть весь класс не пострадал, а вы двое — за самосуд! Завтра вместе с Амадеусом будете нужник достраивать.
Ей в ответ донесся уже тройной стон: похоже, пленник быстро сориентировался, что умирать в пентаграмме проще, чем нести ответственность за свои действия.
— И чтоб красиво было, тепло и уютно! — Марина требовательно погрозила им пальцем. — А не справитесь — выгоню всех троих. Нет, ну, это ж надо было придумать, а?
Она вышла, сокрушенно качая головой. Вот ведь только отвернись, и опять двадцать пять. Детский сад! Ну, ладно — детский лагерь. И ведь даже не пожалуешься никому: родителей нет, а проректор ответит: «Просто исключите лишних». И ректор, возможно, тоже.
Мысленно посокрушавшись и почти дойдя до своей лаборантской, Марина спохватилась, что хорошо было бы проверить, как выполняется ее указание. Вернулась на цыпочках к двери и прислушалась. Из комнаты доносился сдавленный мат Уильяма: похоже, его все-таки освободили. Затем послышались шаги.
Марина торопливо метнулась назад и в мгновение ока приняла суровую позу. Унылый Персиваль, не ожидавший проверки, вздрогнул при виде ее сверкающих глаз и выронил свечи.
— Ну че, теперь сам обоссался? — ехидно хмыкнул ему в спину Уильям, когда вампир принялся торопливо собирать казенное добро под тяжелым взглядом учителя.
— И правда, демон, — пробормотал Денеба, видимо, имея в виду эффектную засаду Марины.
— Поговори мне еще! — погрозила она кулаком пустому пространству. Затем проводила взглядом Персика до самой комнаты «Мозговитых» и обратно и самолично закрыла за хулиганами дверь. Подумала, открыла снова и безапелляционным тоном заявила:
— Спать!
Парни, не ожидавшие повтора засады, еще раз вздрогнули — теперь уже все втроем: под Денебой покрывало дернулось.
Удовлетворившись, Марина от них отстала. Правда, еще некоторое время постояла в коридоре, улыбаясь в темноте. Ей вдруг стало весело и захотелось похулиганить, но она задавила в себе это желание, одновременно подумав, что вот именно из-за такого «задавливания» и превращается в бесчувственного человека. Раз подавишь в себе эмоцию, другой, десятый. А на сто десятый ты ее уже и не ощутишь — ни хорошую, ни дурную. И потечет жизнь уныло, без всяких радостей — что на потерю кошелька со всей зарплатой никак не отреагируешь,
Пока она размышляла об особенностях человеческой психики, в коридоре, наконец, установилась сонная тишина. И все же откуда-то еще доносились звуки. Что-то едва заметное, вроде всхлипывания. Марина нахмурилась и снова пошла от одной двери к другой, прислушиваясь.
Звуки доносились из «Наивности». Причем оттуда долетали не только всхлипы, но и храп, из чего Марина заключила, что Кассандра крепко спит, а хохотушка Флокси, убедившись, что соседка не видит, рыдает себе втихомолку.
Немного подумав, Марина все-таки вошла. Флокси заметила ее не сразу, а заметив, сразу попыталась притвориться, что спит. Но сделать это было сложно, потому что девочка сидела в обнимку с чучелом птицы, и поза у нее была, мягко говоря, не сонная.
— Ты чего? — шепотом спросила ее Марина, присев рядом на корточки.
— По маме скучаю, — гундосо призналась феечка, шумно шмыгнула и вытерла рукавом лицо.
Девушка тут же пожалела, что спросила. Потерянные родители — не та тема, в которой можно просто погладить по головке, и все пройдет. Вот что ей сказать? Поплачь, станет легче? Но ведь не станет. Марина сама на днях пыталась проплакаться — это помогает, когда сильный стресс или большая неприятность. Но если полжизни псу под хвост, тут никакие слезы не помогут.
Сказать: «Не плачь, все будет хорошо?» Во-первых, безответственное заявление, ведь Марина не может этого гарантировать. Во-вторых, подобная фраза чаще всего вызывает отторжение. Она по себе это знала: страшно бесит, когда тебе плохо, а тут какой-то радужный придурок принимается тебя увещевать, мол, ты только улыбнись, и все пройдет. Так и хочется врезать по этому самому улыбалу.
А в-третьих, девочка почти наверняка плакала из-за прошлого. И плевать она сейчас хотела на то, что будет в будущем. Когда тебе по-настоящему плохо, будущее просто перестает существовать, а если и существует, то видится еще более мрачным — это Марина тоже знала по себе.
Она задумалась, как же поддержать малышку. Флокси была здесь не только самой слабой, но и самой младшей. Ее не обижали — по крайней мере, намеренно — но и в компанию не принимали. И крошечная феечка моталась за взрослыми ребятами, поддакивая и пытаясь подстроиться. Но, разумеется, никому не была нужна ни как друг, ни хотя бы как девушка. Потому что до девушки ей было еще как минимум года три.
— Я никогда не вырасту, да? — неожиданно спросила Флокси, утирая нос пододеяльником, который вечером сыграл роль полотенца, а теперь — носового платка.
Марина широко раскрыла глаза. Ну надо же, как близко она была в своих рассуждениях к мыслям девочки! Хотя и не совсем точно их угадала.
— Вырастешь, — с улыбкой пообещала Марина, прижимая к себе ее хрупкое тельце. — Я тебе помогу.
— Правда? — с неожиданно яркой, как у малыша, надеждой спросила феечка.
— Правда. Кушай хорошо и крепко спи, — сказала Марина, припомнив, что как раз в возрасте Флокси у подростков случается последний рывок роста. — Ты еще не взрослая, ты можешь вырасти. Надо только напитать тело энергией роста, понимаешь? Ну, может, выше всех не будешь, но еще немного подрастешь — это точно.