Монстры в Академии
Шрифт:
«Мля, Марина, я ходила в банк. Они говорят, я должна за тебя платить. Кредитные каникулы на твои поиски не выдают — типа, оснований нет. Полиция отказывается признавать тебя пропавшей без вести: говорят, должен год пройти. И пять лет, чтобы признать тебя умершей. Марина, ты предлагаешь мне пять лет платить за тебя ипотеку?! Я даже не могу продать твою чертову квартиру. Блин, ты хоть бы завещание оставила! Издевательство какое-то!» — возмущалась сестра уже вечером 29 мая.
«Марина, отзовись. Скажи, что ты жива. Я боюсь. Еще немного, и правда поверю,
— Блин, прости, Настюха! — ахнула Марина, осознав, как, наверное, переволновалась сестренка, и тут же набрала ее номер, забив на отчеты — нервы сестры ей оказались дороже порядка в системе образования.
***
Разговор с сестрой растянулся больше, чем на час. Из него Марина узнала, что кто-то снял на камеру ее эпичное исчезновение из этого мира, и местное сетевое сообщество раздуло из этого факта мильон домыслов. Чтобы поскорее замять скандал с коммунальщиками, к делу по-быстрому привлекли полицию. Та довольно быстро выяснила личность «пропавшей», но тело не нашла, на чем все и застопорилось.
Настюха оказалась единственной, на кого в итоге повалились все проблемы. Полиция подкатывала к ней и так, и эдак. Выспрашивала, показывала аж три разных видеозаписи на опознание, просила посетить квартиру потерпевшей, требовала ее контакты.
Настя сначала и правда решила, что тело нашли, и сдуру начала было сотрудничать. Но потом по оговоркам выяснила, что никакое дело в участке не завели, а бегают все, как ошпаренные, потому что администрация города на них насела.
Администрацию же, в свою очередь, томили на медленном огне в кои-то веки добравшиеся до сенсации блогеры. Они не только заполучили кучу разнообразных видео — происшествие случайно засняли с разных ракурсов скейтбордисты, снимавшие свои трюки — но и поработали куда эффективнее, чем полиция, быстро выяснив, где работала пропавшая девушка.
«Ой, что сегодня будет на работе…» — с тоской подумала Марина, представив, как ее сначала и в хвост, и в гриву чехвостят завуч с директором за прогул и несданные отчеты, а затем наседают все, кому не лень, с целью удовлетворить сплетнический зуд.
Увы, как бы Марине ни хотелось верить в светлый образ коллег, но в двух школах из трех, в которых она успела поработать, коллектив представлял из себя серпентарий с группировкой по видам змеюк: это змеюки-иностранщики, они ненавидят информатиков, а это змеюки-математички, они «бычат» на филологов, и так далее.
И одна Марина, представляющая собой одиночного учителя редкого предмета, ни с кем не могла «скантачиться в банду» и лишь изредка вела художественные беседы со старенькой глуховатой женщиной, преподававшей ИЗО.
— Короче, как хорошо, что ты все-таки жива! — закончила свой рассказ Настюха, вырвав ее из мутных раздумий. — Бляха муха, Марина, я тебя прошу: если соберешься самоубиваться, оставь полиции тело. И завещание. А то мне как сказали, что я должна за тебя ежемесячно по тридцать тысяч платить, я так и села мимо стула.
— Прости,
— Да не, я все понимаю, — отозвалась сестра. — Просто если б ты правда умерла, а квартира бы мне в наследство досталась, проблем бы не было: я принесла бы свидетельство о смерти и завещание. Банк предоставил бы мне каникулы на оформление документов… наверное. Ну, или заняла бы у кого-нибудь деньжат на пару месяцев. А потом просто продала бы твою квартирку и закрыла эту чертову ипотеку. А тут… деньги плати прямо сейчас, а квартиру получишь через пять лет, если докажешь право наследия.
— Да, неловко получилось, — смутилась Марина. — Давай, я на тебя завещание оформлю.
— Давай, — тут же согласилась сестра. — После таких событий я начинаю думать, что завещание — это просто мастхэв любого взрослого человека, который хоть немного любит свою семью.
Марина снова покраснела, расслышав в голосе старшей сестры упрек.
— Слушай, а давай прямо сегодня? — предложила она. — И не завещание, а дарственную.
— Че? — голос сестры прозвучал ошарашенно. — С дуба рухнула?
— Да я вот… Короче, такие события кругом, — Марина помахала рукой в воздухе, хотя собеседница не могла этого видеть. — Я сегодня здесь, завтра — где-нибудь далеко. В общем… есть небольшой шанс, что я и правда пропаду.
— Маринка! — голос Насти стал угрожающим. — Ты там опять с каким-нибудь эмиратцем шуры-муры крутишь?
— Ты что! — ужаснулась девушка, вспомнив неприглядный эпизод своей жизни, едва не приведший к попаданию замуж третьей женой. — Кто старое помянет, тому глаз вон! Я из этого уже выросла. Веду скромную педагогическую жизнь.
— Ну-ну, — не поверила ей сестра. — Давай, рассказывай, что удумала.
— В общем, в лес я хочу, — подумав, чуток приврала Марина. — Ну, не в лес… в глушь, в общем. Подальше от цивилизации. Давно бы уже уехала, но вот как раз ипотека держит.
— А я тебя предупреждала, я говорила не ввязываться в это! — торжествующе ответила сестра.
— Возьми ее на себя, а? — попросила Марина, еще толком не осознавая, что делает. — Вы с Димкой же свою почти выплатили. А я на тебя дарственную оформлю, и будет вашему мелкому личная квартира. Даже с ремонтом и мебелью.
— Слышу, у тебя к концу учебного года совсем мозги спеклись, — сказала Настя таким тоном, что Марина сразу поняла: крутит пальцем у виска. — Ты там спишь хоть? Или опять три ночи кряду отчеты пишешь?
— Нет, правда, Настюх, помоги. Свободы хочу, — сказал Марина и вдруг осознала: правда хочет. Очень-очень! В глушь, в деревню, в другой мир — куда угодно, но прочь от ловушки, в которую сама себя загнала. Быть живой, дышать легко и чувствовать, что хоть что-то значишь в этом мире.
— Звучит так, будто тебя сектанты «обработали». Марин, ты серьезно? — не поверила сестра.