Монтаж
Шрифт:
– А что вы вообще знаете?
– Компрессоры.
– Ну расскажите хоть про них.
Все на моей кафедре от аспиранта до профессора без умолку стрекотали о компрессорах. Это был главный фетиш, высшая точка знаний. Я рассказал довольно много. Я был хорош.
– Это все конечно здорово, но мы не занимаемся компрессорами в частности, только как часть целого.
Не трудно догадаться, что работу я не получил. Не уверен, но, кажется, что именно тогда я почувствовал свою никчемность. Мои опасения на счет бесполезности синей твердой книжицы подтвердились. Помню, как я сказал родителям, что хочу стать режиссером. Эта новость повергла их в шок
После двух таких замечательных, как я позже понял, предложений, пошла черная полоса. В каждом последующем месте меня пытались уделать, надуть, накрутить мне пейсы, наколоть, навешать лапши. Помню кадровое агентство, которое вынуждало меня оплатить учебные курсы, после которых я получу желанное место работы. Помню клоунов, предлагавших срубить денег, продавая новый чудо-крем из акульей задницы, их графики дохода, нарисованные маркером на доске, внушали трепет. Каждую неделю я снижал требования к будущей работе. Процесс затянулся до октября. И, наконец-то, удача мне оскалилась…
Квербит
В пятницу я шел дворами в сторону улицы Композиторов. Офис моей будущей работы располагался в дорогой новостройке коричневого цвета с личной батареей гаражей, и складов. После тяжелой недели с Кэт я выглядел уставшим, однако, ногти на руках я не забыл обрезать, да и причесанные волосы выглядели вполне сносно, отглаженная рубашка… Навстречу попадались женщины, мужчины реже, они чаще умирали. Утро понедельника не оставляло на этих дамочках тяжелого отпечатка. Свежие, умытые, грациозные, находящиеся в поисках счастья, которого нет и любви, которая совсем не такая, как в кино. Они резво вышагивали навстречу, улыбаясь новому дню, не замороченные тяготами познания мира. Тщетность бытия не давила на них тяжелым камнем. Такие восхитительно земные, гармоничные в своей природе.
Передо мной шла одна. Богиня, в масштабах этой улицы – рыжая до неприличия, слабо одетая, таящая опасность для мужчин. Ее походка дерзила всему миру. Ступня, лодыжка, бедро – каждая часть выстреливала в строго отведенный ей промежуток времени – неутомимая машина, созданная дьяволом. Как-то в школе на уроке физики нам показывали работу маломощного двигателя. Его поставили на парту и запустили. Двигатель все набирал обороты пока лаборанты трепали языками, а парта раскачивалась. В единый миг мы услышали хруст, и парта осела на пол с обломанными ножками. Неуравновешенные колебания разломали надежный кусок дерева. Эти сочные бедра могли бы легко разломать советский шкаф. Рыжие волосы мотались без передышки, словно кто-то уже терзал ее. Она повернулась, чувствуя сзади хищника, прочитала мое лицо, бросила надменный взгляд и пропала в зарослях сирени.
Триста тринадцатый офис находился примерно посередине дома. Я прибыл вовремя, дверь была закрыта… Рядом курил какой-то здоровенный мужик, ростом около двух метров и весом среднего автомобиля. Его голова напоминала огромный валун. При всем желании на нее невозможно было бы натянуть пробковый шлем покорителя джунглей. Я встал немного в стороне и набрал номер Владимира. Телефон не отвечал.
– Учился где? – спросил бугай.
– Было дело.
– А руками то умеешь что-нибудь делать? – не унимался здоровяк.
– Кое-что умею.
Ситуация настораживала. Я стал думать о современном рабстве, о рабах, которых держат китайцы на Дальнем востоке, о бомжах, которых свозят на Кавказ пасти овец за хлеб, воду и вечернюю дрочку
«Тесак у меня всегда с собой, кому-нибудь да успею в жопу воткнуть» – так я подумывал, медленно отодвигаясь к выходу со двора.
Великан стал щупать телефон, пару раз набрал номер, но ответа не последовало. Он тяжело вздохнул, мелкий мусор покатился по земле прочь от его ног, в глазах появилась странная обреченность. Наконец-то неизвестный взял трубку.
– Вова, ты где?! – зло процедил верзила.
–…
– Тебя человек ждет, Вова. Ты насколько ему назначил?
–…
– А сейчас сколько? Да не девять, Вова, уже пол десятого! Ладно, приезжай…
Он убрал трубку в карман, достал золотой портсигар и закурил папиросу.
– Подождите немного, сейчас он приедет, – почти ласково произнес здоровяк.
Как я узнал позднее, конторой управляла семейная чета Кабакиных. Элеонора Кабакина была главным финансистом. Ее муж-великан Георгий Олегович Кабакин являлся основателем фирмы и главным идеологом. В далеких восьмидесятых, собрав группу рабочих, он занялся монтажом медных трубопроводов на кораблях. Работал по двадцать часов в сутки и через несколько лет добился признания, открыл свою контору и переориентировался на больничную деятельность. Сынок Вовочка Кабакин являлся главным деструктивным элементом предприятия, чумой и вихрем разрушения. Вова, согреваемый родительскими деньгами, вырос надменным избалованным толстяком. От матери он взял совершенную концентрированную наглость, умение врать в лицо и властные женские замашки. От отца большой рост и этим ограничился. Еще он любил мотоциклы и каждый месяц покупал новый экземпляр. Контора переживала не лучшие времена. Отец семейства с женой решили уйти на покой и вместо себя оставить Вову. Обладая способностью настроить любого человека против себя, он начал планомерно разрушать все, что удалось построить его отцу. В этот период я и появился.
Опоздав на час, приехал Вова. Колыхнув животом и тряхнув розовыми щечками, он пригласил пройти в офис. Офисом оказалась комнатушка, заставленная рабочими столами, за занавеской в закутке располагалась маленькая кухня.
Вова напряг кресло, я присел на стул. Он взял мой диплом, обмахнул им взопревшее лицо и сказал, что мне нужно хоть чему-то научиться, поэтому лучше стать монтажником. Моя заветная синяя картонка и здесь не была подмогой. Мне по-прежнему предлагали стать монтажником, чтобы хоть чему-то научиться… У меня в кармане оставался последний полтинник на проезд, выбирать не приходилось. Я дал утвердительный ответ, сжал руку Вовы и энергично потряс ее.
Мой приятель Морозовский тоже искал работу. Я позвонил и сказал, чтобы он срочно подъехал и побеседовал, и он поехал… Жаль, конечно, что он тогда взял трубку.
***
Выходные имели смутные очертания. В воскресенье в середине дня я лежал в кровати, в поту и что-то припоминал. Я уехал со свадьбы с этой девчонкой. Кажется, она хотела стать врачом. Выставляя напоказ свое ангельское личико, она сидела за два стула от меня и скромно потягивала вино. Я пару раз пошутил, пробуя почву. Так и есть, слишком хорошая для такого, как я. Короткие темные волосы, платье, мягкие черты лица. Она встала и прошла мимо, я смог разглядеть все подробней. Черт подери… Совсем неплохо для хорошей девочки.