Мораль ментального мага
Шрифт:
А потом к ней пришла целая дружеская делегация, и отец, поцеловав в лоб, распрощался.
Несколько человек из группы, возглавляемых Ло, Велица с Морознем, Айнур и, неожиданно, слегка смущённый Яман. Исса насторожилась при его появлении, но бывший парень явно не стремился снова стать нынешним, проведать её явился на правах друга. Возникшую между бывшими возлюбленными неловкость сначала сгладило количество гостей, а потом и вовсе стало не до неё, когда друзья принялись наперебой делиться новостями.
Сказать, что поступок куратора всех шокировал, — это ничего не сказать. Вот
Потом на змею вывалили эпические и драматические подробности возвращения покалеченного Цитрина с ценной ношей, и визит наследника не остался незамеченным, да и потрёпанного, но несломленного Книжника показали в лицах. Явно преувеличивали, но Исса выделила для себя из всего этого вороха новостей подтверждение главного: менталист жив и неплохо себя чувствует.
Конечно, всем очень интересно было узнать, с чем именно столкнулась змея на месте Пустоты и как справилась. И друзьям Исса рассказала всё гораздо подробнее, чем отцу. Всё же сейчас, когда первые страхи и волнения улеглись, она понимала: есть повод для гордости. И за щит, и за то, что справилась с тремя грохотунами, пусть и с помощью ментального мага, и от магожорки они смогли удрать.
Друзья восхищённо ахали «да ладно!» и «ну ничего себе!», её расспрашивали о деталях, восторженно присвистывали и качали головами, потом обсуждали между собой, а потом на какое-то время повисла тишина, в которой все осмысливали информацию, и нарушил её Яман.
— А менталист молодец, нормальным мужиком оказался…
— Одобряешь и благословляешь? — хихикнула Ло.
Обсуждение и подначки на эту тему пошли на очередной круг, а Исса только философски вздохнула, изо всех сил стараясь не реагировать. Если не поддаваться — им быстро надоест, это лучшая стратегия.
Правда, стоило немного отвлечься и проявить внимательность к другим деталям, и сразу обнаружилась одна мелочь, которую все дружно игнорировали: Айнур держалась поближе к кентавру и участвовала в разговоре гораздо меньше, чем обычно.
Спросить мнения общественности по этому поводу Исса не успела, заглянул врач и велел посетителям выметаться, оставить пациентку одну, и вообще завтра он её отпустит, смогут наобщаться. Все шумно распрощались, а через несколько секунд в дверь неожиданно поскреблась кентаврида.
— Ты чего? — озадачилась змея.
— Поговорить наедине, — ответила та, присела на край постели, пряча глаза. — Слушай, Исса… А тебе правда нравится Книжник? И с Яманом ты из-за него рассталась?
— Да дался вам всем Цитрин! — Змея закатила глаза. — Я же всё объясняла и сказала правду! К чему ты это спрашиваешь? — уточнила, хотя некоторые подозрения внутри шевельнулись.
— Я… Когда вы прилетели, а мы тут волновались и ничего не знали, и потом… Ну… В общем, так получилось, что мы с Яманом теперь как будто вместе.
— Как будто или вместе? — хмыкнула Исса.
— А ты не обидишься? —
— На что? — змея вздохнула и обняла подругу. — Мы же не из-за тебя расстались, ну!
— Мало ли, — свободнее вздохнула та, отвечая на объятия. — Я очень боялась, что ты рассердишься!
— Не выдумывай! На что сердиться? Я только порадуюсь, если у вас всё сложится хорошо! Только я удивлена, как быстро вы сошлись…
— Если честно, мне Яман всегда очень нравился, — потупилась Айнур. — Но это же твой парень был!
Исса на несколько мгновений лишилась дара речи от удивления, а потом пробормотала:
— Вот с чем мне точно повезло в жизни, так это с подругами! Ты что, так активно мне его сватала, потому что он нравился тебе?!
— Ну… Да.
Они ещё некоторое время посидели так вдвоём, обнявшись. Посплетничали о Ямане, похихикали, и от этого отступило чувство неловкости, просочившееся вместе с Айнур в палату. А потом, оставшись в одиночестве, Исса рассеянно думала о том, что отец прав, как всегда: будет у них что-то с Цитрином или нет, а в жизни очень много других замечательных вещей, и у неё есть как минимум две огромных удачи — семья и подруги. А остальное всё — преходяще.
***
Утешения семейной поддержкой и дружеской верностью хватило ненадолго. Умом змея понимала, что ничего плохого не происходит, но волновалась и чувствовала глупую обиду.
Цитрин не пришёл её навестить, ограничился корзиной фруктов. Вроде бы она сама требовала соблюдения приличий, а про них и так болтали, и его появление в лазарете обязательно породило бы новую волну слухов. Но с другой стороны — хотелось. И увидеть его, и объясниться, и понять наконец: тот поцелуй по-прежнему жёг губы лишь потому, что сорван был на пороге смерти, или?..
Но хуже всего, что она до сих пор не могла определиться со своим к нему отношением. Не равнодушие — точно, но что? Вот так выглядит влюблённость, с которой ей прежде не доводилось сталкиваться, или думать об этом человеке заставляет его настойчивое внимание? Она сочувствует его проблемам, заинтригована сложным и сильным характером или сердится из-за всех этих намёков окружающих?
Всё и сразу, и ещё несколько десятков обрывков мыслей и чувств.
Шестицу она провела в лазарете, в седмицу утром — отправилась к себе в комнату, отказавшись от предложенного больничного на неделю. Не так уж сильно она вымоталась, надо начинать полноценно заниматься.
Выходной Исса посвятила тому, чтобы переписать у Ло конспекты и нагнать пропущенное, и это немного отвлекало от мыслей, а вот вечером стало совсем туго. Подруги разбрелись — они проводили выходной с парнями, а к более сознательной, чем бездумное переписывание, учёбе не лежала душа. Потом посыльный принёс одинокую крупную розу насыщенного оранжевого с красной каёмкой цвета, причём сразу с тонкой высокой вазой, и попытки взять себя в руки окончательно пошли прахом.
Понедельник после почти бессонной ночи начался с шока: провинившегося куратора оставили доучивать студентов до конца года. Узнала Исса об этом самым внезапным и исключающим ошибку образом: от Топаза, поймавшего старосту возле столовой.