Морально нечестивый

Ланцет Вероника

— Я подумала, что ты не придешь. — Она прислонилась к забору, пытаясь разглядеть мое лицо. Я натягиваю капюшон, не желая, чтобы она поняла, насколько плохо я выгляжу. Хотя прошло уже несколько дней после избиения, мое лицо все еще опухшее, вокруг глаз и носа смесь фиолетового и желтого.

— Я тоже думал, что не приду, — признаюсь я, мой голос хриплый от боли. В мою колотую рану попала инфекция. Сегодня утром я заметил, что из нее вытекает желтая жидкость, поэтому мне пришлось снова разрезать рану и откачивать ее. Но я не скажу ей об этом. Это заставит

ее волноваться. Беспокоиться обо мне… Это так непривычно — думать о том, что кому-то есть дело до того, как у меня дела или больно ли мне.

Я смотрю на нее из-под капюшона, вглядываясь в ее небесное лицо. Видя ее застенчивую улыбку, все исчезает на заднем плане.

— Я не могу остаться надолго. — Отец следил за всеми моими передвижениями. Я потерял людей, которым он поручил следить за мной, но с Каталиной я не стану рисковать.

Я начинаю верить, что, как бы я этого ни хотел и как бы ни старался, я никогда не смогу быть с ней. Это означало бы пригласить опасность в ее жизнь, а я умру, прежде чем позволю чему-то столь чистому, как она, быть оскверненным злом.

Мне потребовалось несколько бессонных ночей, но я решил держаться от нее подальше. Хотя я уже говорил с Рокко о браке, мне придется сделать шаг назад. Так будет лучше.

— Ты уверена, что с тобой все в порядке? — она смотрит на меня, ее брови сведены вместе в беспокойстве.

— Да… спасибо. За все. — Я пытаюсь передать словами то, что чувствую, но сомневаюсь, что что-то сможет передать это. Она как лучик солнца, и я буду помнить о ней вечно.

Я делаю глубокий вдох и дважды моргаю, чтобы не разрыдаться. Забавно, что я никогда не плакал во время самых страшных пыток, но мысль о том, что я больше никогда не увижу ее, заставляет меня почти вытирать слезы.

Самое печальное, что я больше никогда не встречу ее — даже в загробной жизни. Ей место среди ангелов, а мне — в сточной канаве.

— Эй, ты в порядке? — она пытается привлечь мое внимание, и я понимаю, что потерялся в своих мыслях.

— Я не смогу прийти снова, — говорю я ей. — Это… сложно.

Ее выражение лица падает, и она кажется опечаленной, услышав это.

— У тебя проблемы? Может быть, я могу поговорить с отцом или братом? — сразу же предлагает Каталина, и я чувствую, как пропасть между нами становится еще шире. Никто не может мне помочь. Никто.

Но она хотя бы предложила.

Я встаю, чтобы уйти, зная, что, если я останусь еще хоть на секунду, то моя решимость ослабнет.

— Господи! — восклицает она, указывая на мою грудь. Я смотрю вниз и вижу, что моя рана снова открылась. — У тебя снова идет кровь.

Я пожимаю плечами и поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Нет, подожди. — Ее руки тянутся за шею, и она развязывает шарф. — Ты можешь подойти немного ближе? — я останавливаюсь на мгновение, размышляя, разумно ли это делать, когда я жажду ее, как голодный мужчина.

Но, как человек на грани голода, я подхожу. Не думаю, что когда-нибудь смогу ей отказать. Когда я оказываюсь рядом с проемом в заборе, она пробирается между столбиками,

чтобы обернуть свой шарф вокруг моего туловища. Ей немного трудно, и я пытаюсь помочь ей, чтобы в последний раз почувствовать ее мягкие руки.

— Спасибо, — говорю я еще раз и подношу обе ее руки к своим губам. Чего бы я только не отдал, чтобы поклоняться этой женщине до конца своих дней… Но я, как никто другой, должен знать, что мы редко получаем то, чего желаем.

Бросив последний прощальный взгляд, я ухожу, навсегда забирая с собой ее частичку.

Она — все чистое и хорошее, и я хочу, чтобы она оставалась такой. Я бы только запятнал ее своими окровавленными руками, придавил бы ее тяжестью своих грехов. Она заслуживает лучшего, ибо я не пожелал бы себя своим самым большим врагам. Она заслуживает небес и выше, но я могу дать ей только ад и ниже.

Поэтому я отпускаю ее.

А вместе с ней я оставляю и свое сердце — или то немногое, что у меня осталось.

Несколько дней спустя

Я просыпаюсь с остаточной болью в ребрах. Я стону, потягиваюсь, чтобы найти более удобное положение. Я протягиваю руку и хватаюсь за шелковистый материал на подушке рядом со мной. Я подношу его к носу, вдыхая мягкий аромат Каталины.

Я никогда не смою это.

Я погружаюсь в мечты о ней, когда кто-то стучит в мою дверь.

— Tuo padre ti sta chiamando⁵, — кричит он, и я вздрагиваю. Когда отец зовёт, я должен ответить.

Аккуратно сложив шарф и положив его в безопасное место, я одеваюсь и ухожу. Солдат, постучавший в мою дверь, велит мне отправиться в подвал. Отец приготовил для меня сюрприз, говорит он.

Я не хочу знать, какой сюрприз ожидает меня в подвале, особенно после последнего избиения.

Я делаю скучающее выражение лица и спускаюсь по лестнице. Открыв дверь, я вхожу внутрь. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы мои глаза привыкли к внезапному отсутствию освещения.

— Марчелло, я тебя как раз искал. — Отец приветствует меня с энтузиазмом, который не соответствует его характеру.

— Отец, — отвечаю я на приветствие.

— Идем, идем. Давай я покажу тебе подарок, который у меня есть.

Я хмурюсь.

— Что ты мне приготовил? — спрашиваю я, смущенный его словами. Он никогда в жизни ничего мне не дарил.

— Считай это подарком за годы твоей службы. — Он ведет меня вглубь подвала, открывая еще одну дверь.

Я делаю только один шаг и останавливаюсь, думая, что мои глаза меня обманывают.

Но это не так.

На столе в центре комнаты, которая обычно используется для пыток, сейчас лежит новая пленница. Ее запястья и лодыжки зафиксированы на каждом конце стола, а тело образует форму буквы Х. Ее платье полностью разорвано, на спине беспорядок из кожи и крови, красная жидкость все еще стекает по ногам.