Морально нечестивый
Шрифт:
— Видишь, именно это я в тебе и ненавижу. Ты прямо как твоя мать, умоляешь меня на коленях. Скажи мне, будешь ли ты сосать мой член, как это делала твоя мать? Может быть, если ты сделаешь это, я пощажу ее.
Я ошеломлен его словами и даже не думаю, когда киваю.
— Все, что угодно. — Нет ничего, что бы я не сделал для нее. Я уже ушел.
Отец делает паузу, глядя на меня с непостижимым выражением лица. Затем он усмехается.
— Чертов мальчик, я должен был догадаться, что ты гомик. — На его лице появляется зловещая
Боже… так вот до чего это дошло? Я снова киваю. Что для меня еще одно унижение? Я выдержу. Лина… она не сможет.
С кривой ухмылкой он расстегивает штаны и достает свой вялый член, размахивая им перед моим лицом.
— Посмотрим, как хорошо ты используешь этот рот. — Его выражение лица говорит мне, что он уже ожидает, что я потерплю неудачу.
Зная, что поставлено на карту, я закрываю глаза, опустошая свой разум.
Я могу это сделать!
Сделав глубокий вдох, я беру его член в руку и подношу его ко рту. Я широко открываю рот, принимая его в себя, немного замирая, когда провожу языком по нему. Я пробую все, что только могу придумать, безмолвно молясь, чтобы это вызвало реакцию.
У отца скучающее выражение лица, его руки скрещены на груди, и он смотрит, как я задыхаюсь на его члене. Пока я облизываю его, небольшое подергивание его члена дает мне надежду. Как раз в тот момент, когда я собираюсь приложить больше усилий, он отталкивает меня, ударяя ногой по лбу и толкая на землю.
Я вижу, что у него уже полу-эрекция, но он быстро укладывает себя на место.
— Ты даже не станешь хорошей шлюхой. — Он плюет на меня, кончик его ботинка соприкасается с моими ребрами, заставляя меня вздрогнуть.
Черт! Моя рана!
Отец бездушно качает головой.
— Похоже, ты не справился, мальчик. — Он поднимает бровь. Он сделал это только для того, чтобы проверить мои возможности, пристыдив меня в процессе. — Итак, что же это будет? — он наклоняет голову к столу, поднимая одну руку в воздух, готовый подать сигнал Сильвио.
— Я… — Я глотаю. Мои глаза дико блуждают по комнате. Здесь нет никакого выхода, не так ли? — Я сделаю это. — Я, наконец, соглашаюсь.
— Посмотрим. — Отец кивает мне, садясь на стул у стены.
Я вскарабкиваюсь на ноги, мой взгляд устремлен на Каталину.
— Позволь мне дать ей немного воды, — говорю я, глядя, как она корчится от боли, как ее конечности пытаются двигаться против крепко держащих ее оков.
— Сделай это быстро, — ворчит он.
В этот момент я благодарю небеса за мою зависимость от снотворного. Я ношу их с собой повсюду. Если я не могу избавить ее от боли… то, по крайней мере, я могу избавить ее от воспоминаний.
Стоя спиной к отцу, я наливаю стакан воды, быстро растворяю в нем таблетку. Затем
Ее губы потрескались и покрыты мелкими порезами. Должно быть, она прикусила их, когда боль была слишком сильной. Один только вид ее в таком состоянии убивает меня. Я поднимаю руку и легонько глажу ее волосы, зная, что не имею на это права.
— Агх… — С ее губ срывается стон, и я заставляю себя быть сильным ради нее.
— Шшш, я держу тебя, — шепчу я низким голосом, чтобы отец не услышал. Я помогаю ей отпить из стакана, радуясь тому, что большая часть жидкости проходит через ее горло.
— Все закончится… скоро, — клятвенно обещаю я ей. Каким-то образом я позабочусь о том, чтобы она выбралась отсюда живой.
— Почему так долго? — жалуется отец.
Я выпрямляюсь, делая свой лучший покер-фейс. Если он знает, как много она для меня значит, то он убьет ее немедленно; этот факт мне хорошо известен. Мне нужно выиграть немного времени, чтобы таблетка вырубила ее.
— Я не могу этого сделать, — начинаю я.
— Сильвио! — кричит отец, но я останавливаю его.
— Я не это имел в виду. Я не могу напрячься. Мне нужна одна из этих таблеток. — Он точно знает, о чем я говорю, так как хмурится на меня; это не первый раз, когда они мне нужны.
— Иногда я удивляюсь, как ты вышел из моих яиц. Даже трахнуть нормально не можешь. — Он открывает дверь и выкрикивает несколько команд. — Ебаный пидор, — бормочет он себе под нос, но я игнорирую его подколку.
Я смотрю на Каталину, слежу за ее движениями.
Господи, она невинна. Пожалуйста, пощади ее.
Я продолжаю молиться, даже зная, что уже слишком поздно.
Как и ожидалось, отец возвращается слишком быстро. Проглотив таблетку, я могу только ждать, когда она начнет действовать.
— Ну что? — легкомысленно спрашивает отец, кивая в сторону моей выпуклости. — Пусть шоу начнется.
Я ненадолго закрываю глаза и делаю то, что делаю всегда — выхожу из своего тела. Только на этот раз ничего не получается.
Дрожащими пальцами я расстегиваю кандалы на ее лодыжках и запястьях. Затем я притягиваю ее к себе так, что только ее туловище лежит на столе.
Я слышу тихое хныканье. Боже, что я делаю?
Мне кажется, я никогда не испытывал более сильной ненависти, чем в тот момент, когда я схватил подол ее платья и поднял его вверх по бедрам.
Мое сердце бешено бьется в груди; побочный эффект от таблеток в сочетании с моей собственной тревогой. Мои руки тянутся к брюкам, и я расстегиваю молнию. Я не трогаю ее больше, чем нужно, не желая осквернить ее еще больше. Наклонив член к ее входу, я ввожу его внутрь.
Я могу только надеяться, что она в отключке и не почувствует боли, когда я ворвусь внутрь, преодолевая барьер ее девственности. Как только я полностью оказываюсь в ней, я замираю, осознавая масштабы того, что я делаю.