Морально противоречивый
Шрифт:
Кровь повсюду.
Мое тело. Его тело.
Я поднимаю дрожащую руку к его лицу, призывая его посмотреть на меня, ища подтверждения тому, что в его глазах все еще есть жизнь.
— Я здесь, — шепчу я, зная, что он меня не слышит. Зная в глубине души, что он ушел.
— Куда ты, туда и я, — я нежно глажу его по щеке, его пустой взгляд смотрит на меня сверху вниз.
Он ушел.
И я тоже.
Глава 36
Влад
Тогда
— Ты не слушаешь, — голос Вани
— Чего ты хочешь, Ваня? — я закатываю глаза.
С каких это пор она стала такой нуждающейся? Неужели она не понимает, что у меня есть другие дела?
Я тренируюсь ежедневно, с рассвета до полудня, а затем учусь и помогаю Майлзу с его экспериментами. У меня очень мало свободного времени, и когда я это делаю, Ваня продувает мне уши своей непрекращающейся болтовней.
Похоже, она не понимает, что то, что я делаю, произведет революцию в науке и военном деле. Кажется, она ничего не понимает.
Сколько бы я ни пытался объяснить ей, что открытия Майлза изменят мир, она этого не понимает.
Все, что она знает, это как придираться ко мне каждый день.
Она всегда голодна, или напугана, или испытывает боль.
Слабая.
Мысли приходят непрошеные, и, хотя я знаю, что она моя сестра, я не могу не стыдиться ее. Я уже давно пытаюсь оправдаться за нее перед Майлзом, говоря ему, что это всего лишь вопрос времени, когда она придет в себя и поймет важность того, что мы делаем. Что она, наконец, собирается приложить некоторые усилия для завершения испытаний и экспериментов.
Но чем больше проходит времени, тем больше я вижу ее такой, какая она есть на самом деле.
Слабая.
Слабая телом и слабовольная, она может только тащить меня вниз.
— У нас сегодня тест, — напоминаю я ей об этом вместо того, чтобы признаться, что понятия не имею, о чем она говорила. — Ты должен взять себя в руки. Мы не можем позволить себе еще одну неудачу, — серьезно говорю я ей.
В конце концов, ее неудача также плохо отражается на мне.
— Влад… — я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, фиолетовые круги под глазами, порезы по всей коже. — Я могу пропустить это? — спрашивает она тихим голосом.
— Ваня, — начинаю я серьезным тоном, — ты забываешь, что я делаю для тебя, — напоминаю я ей, — это, — я провожу пальцем по маленькой рваной ране на ее коже, которая почти зажила, — это благословение.
Она знает, что я имею в виду, потому что любой другой с ее плохой выносливостью давно бы умер. Вместо этого я всегда назначал ей тесты, с которыми, я знал, она справится, и когда появлялась возможность помочь ей, я это делал. Но делать это рискованно для меня.
Я только что завоевал доверие Майлза. Если я сейчас все испорчу, то потеряю все. Ваня тоже, так как она никогда не смогла бы выжить в ненормальных условиях.
— Ты знаешь,
Но мой случай совсем другой.
Я так привык к боли, так привык к тому, что меня вскрывают и кладут обратно, что меня больше ничто не беспокоит.
Ничто не болит. Ничто не шокирует.
Я… опустошен.
Интересно, когда ты так говоришь, потому что за то время, что я был с Майлзом, я стал только умнее, сильнее, быстрее. Но пока мой мозг впитывал все доступные знания, моя душа медленно угасала.
Пусто.
Даже вид избитой и страдающей от боли Вани не вызывает у меня никакого сочувствия. Единственная реакция, которую я получаю, — это рациональный гнев из-за того, что она не может сделать лучше.
Холодная рациональность.
Все виды тепла, которыми я мог бы обладать в какой-то момент, исчезли. Иногда я даже не помню, каково это было… чувствовать.
— Я не могу сделать это снова, Влад, — жалуется она, медленно качая головой. — Я…
Ее глаза налиты кровью, губы потрескались.
— Я не знаю, как долго я смогу продолжать в том же духе, — шепчет она, и я вижу, что она делает.
Она делала это раньше. Пытается заставить меня пожалеть ее. И, может быть, раньше это сработало бы, но мое терпение иссякло.
— Ты должна, Ваня, — говорю я ей раздраженно. — Ты станешь сильнее. Вот увидишь, — я киваю ей, оставляя ее в ее крошечном уголке, пока я встаю, приводя себя в порядок и готовясь к сегодняшним испытаниям.
Майлз и я разработали новую систему — новая область иммунологии, которая может помочь нам улучшить нашу модель идеального солдата.
Тело может быть сильным и может сопротивляться, как хочет, перед лицом боли, но все это напрасно, если иммунитет скомпрометирован.
И вот мы начали теоретизировать и составлять список того, что может повлиять на иммунитет и как мы можем это остановить.
Все уже были привиты от большинства известных болезней, но есть и другие вещи, которые могут оказаться столь же смертельными.
Как яд.
Мы уже прошли стадию отравления, и мы принимали внутрь небольшие дозы измельченных листьев ядовитых растений, таких как белладонна, аконит, дурман и многие другие.
Конечно, мы потеряли много людей, пока не подобрали правильные дозы, но с тех пор я заметил повышение бдительности, мое тело лучше реагировало на мои команды, и это доказывало, что наш эксперимент был на пути к успеху.
После длительного судебного разбирательства Майлз подсыпал мне в еду большую дозу аконита, не сказав мне ни слова. Все это было сделано для устранения предвзятости или эффекта плацебо из результатов исследования, и, видя, что я выжил, я бы сказал, что эксперимент сработал.